Нивей И Аурей

Тарасов Геннадий Владимирович

А когда море во всю свою ширь раскрылось пред их очами, они были пленены им окончательно. Но, плененные, обрели свободу. И восхитились очередным парадоксом Земли.

– Что-то есть в этом земном мире такое...
– мечтательно протянул Белый.

– Что совсем не требует присутствия здесь людей, да? То, что будет существовать и без них, и вопреки им, - согласился с другом Рыжий.

Он поторопился соглашаться.

– Ну, зачем ты так, - возразил ему Белый.
– Люди, конечно, мусор и шлак эволюции, но некоторые из них делают мир прекрасней... Безусловно, делают. Согласись.

– Однако,

мой Черный Брат!
– удивился Рыжий, - Ты поменял свою точку зрения?

– Жизнь не приемлет догм сама, - уклончиво ответил Нивей, - и очищает от них других. Она - процесс, и он идет нормально. Пока нормально, как мне видится.

Он закрыл глаза и поднял плечи, и, сжавшись и замерев, ощутил всю полноту переполнившего его душу счастья.

Счастья личной вовлеченности в процесс.

Словно только и дожидаясь этого момента, солнце освободилось от зацепа, на котором болталось весь день, и заскользило вниз, к желанному горизонту. Этот день всем показался долгим.

12. Мастерская чудес.

Ангелам достаточно мгновения, чтобы проникнуть вечность.

И унести ее с собой. Или остаться в ней навсегда.

Но даже они не могут объять необъятного и унести с собой все.

Есть вещи, к которым, когда захочется их увидеть, приходится возвращаться самому. Лично.

К таким вещам, несомненно, относится и безмятежная нега солнца над ленивой гладью теплого летнего моря, и происходящее от этого состояние собственной своей безмятежности.

Солнце все еще оставалось в той точке небосклона, в которой над морем запомнили его посланники Господа, а сами они уже прибыли обратно в город, неся в душе твердую уверенность, что непременно вернутся на оставленный ими берег. Хотя бы еще раз. Ненадолго.

Но кто же не давал себе таких клятв? Мы-то знаем.

– Что дальше?
– спросил Рыжий, окидывая взглядом ставшую привычной им площадь, которая в ожидании скорого уже вечера начинала понемногу заполняться людьми.
– У нас есть план?

– Какой план, Господи!
– воскликнул Нивей.
– О чем ты говоришь? Я начинаю думать, что если мы тупо будем сидеть на месте, да вот хоть здесь, на площади, результат будет тем же.

– И каким же он будет?
– проникновенной полюбопытствовал Аурей.

– А никаким!
– отрезал Нивей.
– Каким он может быть здесь, в Каках? Соответствующим Какам. Какским!

– Фи, как ты можешь так говорить!
– смешно поджал сосиски своих губ Рыжий.
– Как только у тебя поворачивается... Что там у тебя поворачивается? Неужели никаких положительных эмоций ты не вынес от посещения этого достославного и вполне приличного курортного города?

– Вот кстати!
– воодушевился Белый.
– По поводу положительных эмоций. Предлагаю на некоторое время разделиться. Нуждаюсь в уединении и отдохновении. Хочу тут сам пройтись, осмотреться... Может, встречу что интересное.... Или кого...

– Я даже знаю, кого ты жаждешь встретить на этих улицах, бледнолицый брат мой!
– хохотнул Аурей и похлопал друга по плечу, но, наткнувшись на укоризненный взгляд Нивея, умерил свою веселость до нуля.
– Хочешь подсказку?
– спросил он.
– Не уходи далеко от площади, и ты найдешь свою королеву где-нибудь здесь, неподалеку. Но, скажи мне, ты сможешь держать себя в руках? Никого не постигнет внезапная судьба незадачливого стрелка? Я имею в виду...

– Я понял, что ты имеешь в виду!
– остановил его излияния Нивей.
– Можешь не волноваться, я могу и буду себя контролировать.

– А то, знаешь ведь наш комендант...

– Тихо, тихо!
– предупредительно поднял ладонь Белый.
– Не поминай, а то сейчас здесь и аськнется.

– Да уж, - согласился Рыжий.
– Ну, ты это, будь на связи. Я, кстати, тоже хочу кое-кого разыскать.

– Заинтригован, - сообщил Нивей.
– Но воздержусь от вопросов. До поры.

– Тогда - вперед!

Ударили по рукам и разлетелись в разные стороны, словно биллиардные шары.

Александра Борисовича Оборданцева, по прозвищу Чума, Рыжий обнаружил там, где и предполагал, в ремонтных мастерских городской автобазы.

Возле недавно заново отстроенного бокса стоял уже примелькавшийся ему служебный автомобиль мэра, которым управлял, как известно, Геша Филинский, поэтому неудивительно, что и самого Гешу, и мастера Чуму он в этом боксе и нашел. Двоих в одном объеме.

В мастерской горел яркий электрический свет, все лампы, которые можно было включить, были включены. Со зрением у Александара Борисовича дела обстояли не слишком здорово, слабовато было его зрение, поэтому на электричестве он, несмотря на абстрактные призывы и прямые указания руководства, не экономил. Руководство поначалу конфликтовало и даже пыталось воздействовать, но потом смирилось и скатилось до попустительства, поскольку в ответ на призывы к экономии Чума не спорил, а гасил весь свет вообще, кроме дежурной лампочки над дверью, и со словами "чтоб искры из глаз не сыпались" напяливал на лицо защитные очки для сварки. "Оборданцев!" - кричало начальство, - "не придуривайся!" "А я серьезно" - говорил Чума.- "Все равно с таким светом - что без глаз". В общем, оставили его в покое, только заменили все лампы накаливания на светодиодные, потратились. А что делать? Ведь кроме Александра Борисовича работать было некому. Нет, желающих занять вакантное место нашлось бы немало, но важен ведь был не работник в мастерской сам по себе, а результат, плоды, так сказать, его труда. Тем более, при тех же внесенных удобрениях, сиречь, за ту же зарплату. Незаменим оказывался Александр Борисович в общегородском масштабе. И не было ему равных в трудолюбии, упорстве и смекалке, проявляемых им в пределах рабочего места. Именно эти его качества и были подвергнуты немилосердному и сверхъестественному испытанию.

Когда Аурей проник в мастерскую, диспозиция действующих лиц, а также задействованных и привлеченных сил и средств в ней была следующей.

Посередине бокса, напротив ворот, на колодках стояла БМВ Х6 господина мэра. Колеса с нее были демонтированы, все четыре, отчего эта серьезная и дорогая техника выглядела кургузой и несерьезной. Словно генерал в бане, где все голые, а он в колпаке с кокардой, мол, все равно я круче вас всех, и штаны с лампасами сейчас надену. Штаны не штаны, но колеса надо было делать срочно. Только для мэра ведь по-другому и не бывает, ему все срочно.