Нивей И Аурей
Шрифт:
– Никто не угрожал, - господин Опивкин в отрицание помотал головой.
– Но чувство было такое, словно кто-то за мной следит, это да. Будто кто-то или что-то рядом и приближается. Мистика, одним словом.
– А, так ты просто перес...
– обогатился догадкой Виталик, но поделиться ей не успел, осекшись на полуслове под резким взглядом господина мэра.
– Там еще, в доме у Грека, какая-то заварушка случилась, - полуобернувшись через плечо, сообщил новость полицейский.
– Я по рации слышал. С Греком самим какая-то история произошла, но что конкретно, я не разобрал.
–
– спросил Виталик въедливо.
– Помехи были, - сообщил служивый.
– Средства спецсвязи у нас в полиции такие, давно менять пора. А потом господин мэр приехали, и мы все побежали.
Господин мэр молча посмотрел на полицейского, куда-то в точку за его правым ухом, и, забрав бутылку у Виталика, мощно отхлебнул из нее.
– Прежде всего, меня сейчас волнуют колеса, - сказал он, перетерпев и проглотив алкогольную атаку.
– Да не волнуйся ты за колеса!
– возразил Виталик.
– Я твоему Геше, - Филинскому, да?
– шепнул, куда их отвезти. Там такой спец орудует - из ничего конфетку сделает. Одно слово - Чума! Не слышал? Мы всегда у него ремонтируемся.
– Сделает? Я боюсь, там диски полетели. Магниевые.
– Сто процентов! С дисками, думаю, все в порядке, ты же недолго на них гонял. Ну, поцарапались слегка... Это ерунда, Чума сделает.
– А если нет?
– Ну, тогда...
Телефон в кармане полицейского заиграл похоронный марш.
Заднее сиденье замерло в оцепенении.
– Начальство беспокоится, - шепотом сообщил полицейский.
– Ну, ты шутник!
– выдохнул Виталик. - Со смыслом подобрал... мелодию.
Полицейский левой рукой вытащил телефон из кармана, нажал кнопку и приложил трубку к уху.
– Капитан Кузовок у аппарата!
– округлив глаза представился по уставу, как положено.
– Так точно. Везу первое лицо по направлению к дому. К его дому. Так точно, дорогу знаю. Да мы уже подъезжаем. Так точно. Слушаюсь!
Убрав телефон в карман, выдохнул:
– Уф! Начальство - оно не дремлет. Все на контроле держит!
– Так ты, выходит, Кузовок?- зачем-то поинтересовался господин Опивкин.
Они как раз проносились мимо земель бывшего совхоза Каки. Мэр смотрел в окно и мрачнел от вида распластанного перед ним постиндустриального пейзажа. Эти земли надо было поднимать, но он все никак не мог придумать, как использовать их с пользой для всех. Загвоздка была в соблюдении принципа "для всех".
– Точно так!
– обрадованно откликнулся полицейский, и, оборачиваясь назад, взялся рассказывать: - Тут ведь вот какая история с нашей фамилией...
Он невзначай потянул руль, машина вильнула вправо, к обочине.
– Эй, эй! Ты куда?!
– закричал Виталик.
– Смотри!
Спохватившись, Кузовок рывком выровнял машину. Тем не менее, ветви росшего на обочине куста дрока они все же зацепили.
Испуганный грубым и шумным вторжением машины, из-за куста резко взмыл в воздух прятавшийся за ним фазан. Тот самый.
– Федя, дичь!
– весело загоготал Виталик и захлопал полицейского по погону.
– Где твой ствол? Тормози, поохотимся!
Полицейский, следуя въевшейся в подкорку привычке подчиняться приказам, начал притормаживать.
Оглянувшись назад, господин мэр с Виталиком увидели, как неподалеку от потревоженного ими куста на дорогу выскочил полуодетый человек в боевой раскраске и, как им показалось, с карабином в руках, и принялся палить им вслед. Они оба не мешкая бросились на пол машины и в один голос закричали:
– Гони! Гони! Стреляют!
Заднее стекло с резким звоном раскололось от прямого попадания и ссыпалось роскошной сверкающей лавиной на отлетающую назад дорогу.
Кузовок, прильнув лицом к рулю и зачем-то зажмурившись, резко нажал на газ.
Взревев от механического усердия и дополнительной порции топлива, машина бешено завертела колесами, оскальзываясь и поднимая тучу пыли . На грунте дороги джип понесло юзом сначала в одну сторону, потом в другую. Кузовок пытался выровнять движение, вращая руль согласно инструкции в сторону заноса, но не совладал. В итоге его честные усилия ситуацию не спасли, автомобиль слетел с дороги в неглубокий кювет и, опрокинувшись, завалился на левый бок.
Слившись телами воедино, господин Опивкин с Виталиком, визжа и ввинчиваясь, одномоментно протиснулись сквозь разбитое заднее окно. Оказавшись на воле, они устремились прямиком к манящему своей отдаленностью горизонту, по буеракам, высоко выбрасывая ноги, словно два мустанга.
Кузовку пришлось выбираться через правую дверцу джипа, нависшую над головой гробовой плитой. Дверцу еще надо было исхитриться как-то открыть, откинуть, словно люк на чердак. Не слишком быстро, но так скоро, как только смог, он с этим справился. Спрыгнув на землю, он упал на четвереньки, и прямо с низкого старта рванул догонять прокладывавших путь по целине старших товарищей. На ходу, путаясь и оступаясь в траве, Кузовок выцарапал из кобуры пистолет и, не глядя, пальнул раз через плечо назад. Для острастки и во избежание, как подумалось ему. Когда еще через десять шагов он оглянулся, то увидел лежащее на желтой дороге рядом с машиной тело. Побежав по инерции еще несколько метров, он остановился и, согнувшись пополам и упершись руками в колени, стал мучительно приходить в себя, давясь обжигающим сухим воздухом и сплевывая вязкую, клейкую слюну. Лишь отдышавшись, и, видя, что лежавший на дороге человек не шевелится, держа пистолет наготове, он медленно, с остановками и припаданиями к земле, вернулся назад к машине.
Молодой мужчина лежал на спине, навзничь, широко раскинув руки, словно пытался обнять небо. Видимо, зажатая в правом кулаке винтовка не давала ему это сделать. Кроме того, мужчина был мертв, отчего и впал в неподвижность и одиночество.
Конечно, это был Игорек.
Пуля, пущенная Кузовком наугад в белый свет, угодила ему прямо в лоб.
Охотник умер сразу, не мучаясь и даже не осознав того факта, что осуществляет переход в свое зазеркалье, и это был единственный положительный момент в происшедшем.