Ночь, когда она умерла
Шрифт:
— Судя по тому, как ты смотришь на свои наручные часы, тебе пора идти, — наконец, нарушил молчание Вивиан.
— Да. Но я была бы рада остаться. Не помню, говорила я тебе или нет, но с тобой я впервые за долгое время почувствовала себя женщиной в полном смысле этого слова.
— Не надо мне льстить. У тебя была целая толпа любовников в сто раз лучше и опытнее меня. — Он поднес к сигарете огонек зажигалки. — Чего ты от меня хочешь, Изольда?
Если кто-нибудь объявил бы конкурс на самую идиотскую тему для разговора после пары часов хорошего секса, доктор Мори получил бы главный приз.
— Что ты имеешь в виду?
— Тебе
С минуту тишину нарушали только приглушенные автомобильные гудки за окном.
— Ты хочешь, чтобы я ушла? — заговорила я.
— Нет, я не хочу, чтобы ты уходила. В этом корень проблемы. Если она, конечно, есть. — Обратив внимание на то, что я тоже закуриваю, Вивиан протянул мне пепельницу. — Я впервые встретил такую женщину, как ты. Что-то подсказывает мне, что такие мужчины, как я — это не то, что ты ищешь. И это же что-то подсказывает, что играть в эту игру мне не следует. Но полное отсутствие волевых качеств в вопросах, которые касаются женщин — это мое самое слабое место.
— Если ты скажешь, что влюблен, то я влеплю тебе пощечину.
Он потушил сигарету.
— Я уже давно не способен испытывать такие светлые чувства. Да, наверное, никогда не был способен. Каждый раз, когда я пытался убедить себя в обратном, жизнь доказывала мне, что я идиот.
— Звучит как монолог несчастного мужчины, — усмехнулась я.
— Я не считаю себя несчастным. Счастье заключается в том, чтобы делать то, что нравится тебе, а не то, что нравится другим. Просто иногда наступают периоды рефлексии.
— У тебя никогда не возникает желания… обнимать кого-то с утра, не просыпаться в холодной постели? Или каждый вечер видеть на столе горячий ужин?
— Это тоже относится к светлому, которое рано или поздно заканчивается. А постель мне греет кошка. Животных я люблю больше, чем людей.
Я перевернулась на живот и положила голову на подушку.
— Если следовать твоей логике, то смысл жизни можно описать двумя словами: «просто секс».
— Нет. Просто секс — это циничное использование тела другого человека для получения удовольствия. Человек живет ради самопознания и саморазвития, а также для того, чтобы выражать себя. И каждый достигает своих целей с помощью использования разных инструментов. В моем случае этот инструмент — секс.
— А если женщина видит в сексе больше, чем ты думаешь? Если она к тебе что-то чувствует? Она будет расценивать твое поведение именно как циничное использование ее тела.
— Жизнь — циничная штука.
Я рассмеялась.
— Хорошо. Но один вопрос остается без ответа — что же тебе мешает в наших… — Слово «отношения» уже готово было сорваться с губ, но я вовремя совладала с собой. — В том, что происходит между нами?
— Обычно все мои отношения — если, конечно, это можно так назвать — развивались по следующему сценарию. Я находил женщину, в которой было что-то светлое, старательно заменял это темным, терял интерес и отправлялся на поиски очередной женщины. В тебе нет ничего светлого. Испортить я тебя уже не смогу, скорее, ты меня испортишь, что маловероятно. Как ты думаешь, что из этого получится, Изольда? Кроме вещи, которая понятна нам обоим — эта яма внутри нас станет еще глубже?
Вивиан смотрел на то, как я одеваюсь, но не торопился что-либо говорить. Когда я подошла к зеркалу и достала из сумочки расческу, он нарушил молчание.
— Передай Уильяму пожелания скорейшего выздоровления. — Не дождавшись моей реакции, он продолжил. — Он знает о твоих приключениях? Или вы предпочитаете делать вид, что верны друг другу до гроба?
— Не думаю, что это должно тебя интересовать.
— Понимаю. Это ведь твоя личная жизнь. Но, согласись, в том, чтобы приходить домой под утро к нелюбимому мужчине и делать вид, что ты соскучилась, а потом симулировать оргазм, есть что-то отвратительное и одновременно привлекательное.
Я с трудом удержалась от того, чтобы не запустить в него чем-нибудь тяжелым.
— Да, ты прав.
— Ты злишься. Скажи, Уильям вызывает у тебя какие-либо эмоции?
— Редко. Но если и вызывает, то положительные. В отличие от тебя.
Он встал с кровати и тоже начал одеваться.
— Пойду прогуляюсь, — пояснил он, заметив мой взгляд. — Хочу посмотреть на старую часть города.
— В два часа ночи?
— Почему бы и нет?
Я заколола волосы и достала косметичку.
— Так что, поедешь домой? — снова заговорил Вивиан.
— Нет. Пойду искать мальчиков, в которых есть что-то светлое.
Я сделала акцент на слове «светлое», но он, как казалось, не обратил на это внимания.
— В Уильяме не осталось ничего светлого? Или он просто не вызывает у тебя желания его испортить?
— Скажи, Вивиан, что ты предпочитаешь — чтобы я сказала тебе «иди к черту» или чтобы я пожелала тебе спокойной ночи?
— Я не могу указывать даме, что говорить и что делать. Проводить тебя до машины?
— Нет, спасибо. Я найду дорогу самостоятельно.
В машине я пристегнула ремень безопасности, но несколько минут медлила и не поворачивала ключ зажигания. Домой возвращаться не хотелось. Можно было бы пойти в какой-нибудь клуб, но на приключения меня не тянуло. Меня вообще ни на что не тянуло — наиболее привлекательной мне казалась мысль об одинокой прогулке вдоль реки. Там было много тихих и безлюдных мест, которые давали возможность остаться наедине с собой. Я думала о том, что еще пятнадцать минут назад мне хотелось проснуться рядом с этим человеком, а теперь желание у меня было только одно — стереть его номер из памяти сотового телефона и больше ни разу не называть его имя. Хотя чего я ждала? В глубине души я понимала, что рано или поздно услышу нечто подобное. Или я все же ожидала услышать что-то романтичное? От кого угодно — но только не от этого мужчины. Кроме того, романтические разговоры о чувствах опротивели мне уже давно. С тех самых пор, как я начала жить с Биллом. Я просто перестала верить в то, что чувства существуют. Вот уж точно. Жизнь — циничная штука.
Звонок сотового телефона заставил меня вздрогнуть. В какой-то момент я подумала, что мне может звонить Вивиан, но мысль эта показалась мне такой забавной, что я позволила себе рассмеяться в голос. Номер на определителе меня удивил: звонил Саймон.
— Ты еще не спишь, полуночник? — спросила я.
— Недавно вернулся. Я хотел спросить, как себя чувствует Билл. Он не отвечает на телефон, и я решил позвонить тебе.
— Я не дома, но, думаю, он спит. Опять съел какую-то гадость. Ты ведь знаешь, какой у него желудок.