Ночная вахта
Шрифт:
— Хорошо, что ты запер оружие и инструмент, — признал Магнус. — И хорошо, что мы тебя не убили. Кажется, у нас порой мелькали такие мыслишки.
— Догадываюсь, — кивнул я.
«Пришибить болотного выродка» настойчиво подзуживал сэр-адмирал, но про «задать лживому оборотню трепку и утопить на якоре» во все горло орала вся троица.
— Это все настойка из жаб, — прокряхтел шкипер. — От нее мозги набекрень. От бренди такого не бывает…
— Пресной воды у нас в обрез, — намекнул я.
— Нужно действовать, — решительно призвал Магнус. — Поднимаем пары и полным ходом к берегу. В общем, курс юго-запад.
—
— Точно. Наоборот. В общем, действуй. Мне еще нужен час-другой чтобы прийти в себя.
Шкиперу требовалось время, Сэлби нам был вообще без надобности, а вот с Доком обстояло посложнее…
Сан вытягивал по полведра забортной воды — больше не осиливал, я окатывал образованного пьянчугу порцией бодрящей солености, доктор отфыркивался, пытался вскочить и задать нам трепку. Веревка ему слегка мешала, хотя и без пут ему вряд ли удалось бы принять боевое вертикальное состояние. На ведре пятнадцатом Док сдался, сидел смирно и только прикрывал от воды плешь на башке.
— Может и хватит с него? — осторожно спросил из рубки мягкосердечный шкипер-самаритянин.
— Верно, хватит, — почти трезвым голосом подтвердил доктор и даже не выругался. — Зачем вы вообще на меня льете?
— Ускоряем возвращение разума, — пояснил я, ставя ведро на палубу.
— Разума? А что с ним? — Док посмотрел на свои ноги. — А где мои брюки?
— Сложно сказать. Походите пока в подштанниках, они тоже практически черные.
Брюки мы искать не стали, поскольку топка уже дала жар, давление поднималось, «Ноль-Двенадцатый» двинулся к вражескому берегу.
К земле мы подошли поздно вечером и экипаж в один голос загнал меня в ялик, груженный пустыми бочонками и ведрами. Предполагалось, что темная ночь как нельзя лучше подходит для моей высадки и экстренных поисков ручья. Сэлби вообще требовал выдавать воду только командному составу, поскольку она требуются для «принятия важных решений». Я ему объяснил, что пока требуется работать с якорем, а на это только бедолага Сан и способен, да и то в четверть силы. Тут и спорить со мной не стали — так иссушил спирт силы нашего славного экипажа.
Я высадился в крошечной бухте, окруженной крутыми ступенями скал. Пресный источник пришлось поискать, но тут помог мой нюх. Я пододвинул под крошечный водопад плоский камень, утвердил на нем ведро…
…Едва слышно журчала прохладная струя ручейка, и рокот мирного прибоя отвечал его говорку. Передо мной темнела овальная чаша бухты, а за ним, словно в окаймлении картинной рамы, жило море. Тысячи оттенков драгоценного серебра, расплавленного и черненого, зеркально-живого и угрюмого как древний надгробный крест. Бежали по простору лунные лучи, и мерцание звезд перебирало их подобно струнам виолы… Или арфы? Я ни черта не разбирался в музыке, но здесь музыка, несомненно, звучала. Я ее слышал и мне она нравилась.
Об экипаже «Ноль-Двенадцатого» я ничуть не забыл. Но пьющим джентльменам полезно проявлять выдержку, и медлительность ручейка здесь только на пользу.
Я вернулся ближе к рассвету, и меня встретили с восторгом. Надувшись воды и проведя день в отдыхе и размышлениях, мы приступили ко второму раунду обсуждения сложившейся ситуации. Сражение с заспиртованной коллекцией сгладило многие противоречия. В дружеской дискуссии мы обменялись слухами и догадками,
В сумерках мы взяли курс на запад. Я стоял за штурвалом и вел катер по серебристым волнам. Небо, луны, волны казались истинной роскошью. Мои глаза отдыхали, словно ласкаемые драгоценным шелком. Подобное богатство оттенков я видел всего лишь несколько раз, когда дела «Георга» заносили меня в одно уютное заведение на Кингз-Плейс. Пускай тамошние ароматы духов, скатертей и белья были куда слаще и приторнее морских, что-то общее, несомненно, угадывалось. Видят боги, ночной мир изначально куда приятнее и понятнее жаркого и слепого дня…
Глава 10
Признаки цивилизации и штаны
Мы добрались до города за двенадцать дней. Вернее, за тринадцать ночей. Медленно, с этим не поспоришь, но дельце оказалось непростым. Все время кто-то из туземцев болтался на горизонте: береговые поселки попадались редко, зато здешнее судоходство оказалось на редкость развитым. То мелкое гребное суденышко, смахивающее на древнюю ладью с драконьей головой, то нелепо-высокий примитивный парусник, похожий на ореховую скорлупу с мачтами, то рыбачьи лодки… Последние, естественно, болтались у берега, ставя и снимая сети, но суда покрупнее деловито барражировали вдоль берега. По каким делам можно плавать на таких сомнительных лоханках, оставалось тайной. Мы уже решили, что здешние корабелы пользуются допотопными чертежами, как в одно утро Магнус заметил идущую гораздо мористее шхуну. Очертания парусов, смещенная к корме грот-мачта, все выглядело на редкость современно. Корабль строили «в американской манере,» как изволил выразиться наш всезнающий шкипер.
— Черт бы их побрал! — с тоской ругался Сэлби. — Ничего не поймешь. А вдруг на этой шхуне стоит парочка 17-фунтовок? Может, это чья-то колония, а мы влезли и понятия не имеем?
— Не исключено, — согласился Док. — Остается надеяться, что командование нашего, гм, экспедиционного корпуса хотя бы отдаленно представляло, куда мы вторгаемся. Впрочем, мой дорогой друг, нас в любом случае примут за шпионов и поступят соответственно.
— Я солдат, — без особой уверенности напомнил Сэлби. — Меня вешать незаконно.
— Несомненно! Но, увы, мы не знаем местного законодательства и обычаев. Не исключено, что здесь чужаков принято четвертовать, сажать на кол или побивать камнями. С другой стороны, аборигены хотя бы хоронят убитых.
Мы все вспомнили кладбище у полкового лагеря, и Магнус пробормотал:
— Да, могли бы и попросту сожрать. Тут нам повезло. Не каннибалы, да и говорят на приличном языке.
Несмотря на отдельные обнадеживающие факты, спешить попадать в лапы туземцев нам было ни к чему. Потому мы соблюдали максимальную осторожность и шли исключительно ночью. Не склонен ставить данное обстоятельство себе в заслугу, но без меня такие переходы были бы попросту невозможны.