Ночной карнавал
Шрифт:
— Граф стал любитель карнавалов?.. Впрочем, он всегда любил попрыгать в масочках. Он ведь еще дитя.
— Что ему грозит? Попрошу от меня ничего не скрывать, Мадлен. Я волнуюсь.
Волнуешься ты, как же. Холоднокровная. Метелка. Мочалка.
— Смерть.
— Вы что!.. Спятили!..
Ага, побледнела. Ты сама знаешь, что граф ведет двойную жизнь. Играет в заговоры. Играет в прятки со смертью.
И когда-нибудь на нее нарвется.
Господи милосердный, зачем мне Куто?! Его пучеглазая невеста?! Его трясущаяся подагрическая мамаша?! Его семейство?! Она любит другого. Ей наплевать, кто, кого и когда из этих троих, играющих в дикие игры, будет убивать. Понарошку? Или по правде?! Пусть все они идут к черту.
— Я в своем уме. Я это доподлинно знаю.
Рыбья матрона побледнела еще больше. Стала белая, как полярная сова. Как снег в мертвых полях великой Рус.
— Он в одном из отелей Венециа… я не знаю, где. Он прислал письмо из Милана… Он сейчас в Венециа точно… он хотел подышать морем… йодом… у него плохо с легкими… он кашляет… я забочусь о нем… кто же еще и позаботится…
Отталкивай, отодвигай меня взглядом. Я все вызнала, что мне надо.
— Прощайте, заботница.
— Прощайте, вестница. Вы поедете к нему?.. Предупредить?..
— А как же. Я перед ним в неоплатном долгу. Это дело моей чести. Он много мне сделал хорошего. Незабываемого. Адье, милочка.
Бежать, бежать, бежать. К барону. Скорей. Он ничего не должен понять. Он должен ахнуть: ах, хорошенькая женщина, захотела прогуляться на Юг, к морю. Полежать на песочке. Поплавать в теплой, соленой, горькой, как ушаты слез, синей морской воде.
Она вырвала машину из барона, как кость из горла пса. Мне нужно авто! Зачем? Затем. Вы обещали. Не все сразу. В вас нет деликатности, Мадлен. Откуда? Я не обучена вашим приседальным манерам. Меня били кулаками. Кормили пинками. Не учили молиться. Вы это знаете. Я живу на свете как Бог захочет. А хочет Он почему-то от меня многого. Я бы рада успокоиться, зарыться в норку, зажмурить глазки и заснуть навсегда. Не дает!
— Зачем вам авто, Мадлен?
— Помчусь на юг.
— А точнее?
— В Венециа.
— Губа не дура! И что в Венециа?..
— Карнавал.
— Вы хорошо осведомлены об увеселениях Эроп. Немудрено. Вы созданы для веселья и роскоши. Не я первый это приметил, — барон с облегчением передохнул, однако глаза его, искренне улыбнувшиеся Мадлен, продолжали оставаться изучающими, словно бы она была перед ним разложена на исследовательской доске, как красивое животное. — Но я первый вам предоставил это в пользование. И для раздумий. Вы, надеюсь, окажетесь умницей. Вы всегда помните наш первый разговор?
— И уговор, — вздернула головой Мадлен. — А уговор дороже денег. Я все делаю для вас. Сделайте же для меня сегодня то, что я прошу. Я хочу отдохнуть. Съездить к теплому морю. Говорят, в Венециа превосходная лагуна, купанье лучше не придумать, изумительные померанцы к завтраку в отеле?..
И, совсем уже нагло глядя в глаза барону, ослепительно улыбаясь:
— Я же теперь богатая шпионка? Или это мне только кажется? Или, вы считаете, ваши отвратительные клиенты, от одного вида которых сводит судорогой живот, не затрепали меня, как старый шарф, мотая вокруг шеи и вокруг…
— Ну, ну, — процедил барон и полез в карман. — Вот ключи от моего авто. Оно ваше. Я себе другое куплю. Машина новая, не морщитесь. С вами ничего не случится в дороге плохого. Шофера я вам тоже своего даю. Он парень смышленый. Вы его там, в Венециа, подкормите немного в гостинице. Но только яствами. Не собой. Себя приберегите. Вы еще нужны многим.
— Нечего сказать, утешительная будущность, — пробормотала Мадлен, запихивая ключи в карман. — Ехать можно сейчас? Ваш парень вынослив? Или ему надо перед дорогой поспать двое суток?..
— Бросьте, Мадлен, — скривился Черкасофф. — Езжайте. Я не переживу, если вы не поглядите карнавал в Венециа. Он переплюнет все наши, в Пари, карнавалы. Это неподвластно словам. А все же…
Он покосился на нее понимающе.
На арапа берет, Мадлен. Осторожнее. Ни слова. Он же проболтался. А ты не должна.
—.. зачем такая быстрота и натиск? Ну, днем раньше… днем позже… или…
Он приблизил пахнущие табаком выхоленные усы к ее уху, торчащие волоски защекотали ей шею.
—.. назначено свидание?.. И тайком от меня?.. Кто он?.. Я твой хозяин. Я все должен знать.
Он посуровел, взял холодный тон, слыша ее надменное молчание. Она играла ключами, звеня связкой в кармане.
Мадлен решилась. Наврать — недорого взять.
— Вы проницательны, Черкасофф. Один фантастический богатей. И невероятный красавец. Сын венецианского дожа.
— Сын дожа?.. О…
Осекся. Во взгляде, что выметнул на нее, появился шматок почтения.
— Это успех. Еще один несомненный успех. — Он откровенно смеялся. — Вам мало графа?.. Князя?.. Ну, вашему графу недолго осталось вызывать в вашем любвеобильном сердце волны праведного гнева…
Он выболтал секрет во второй раз.
—.. вы ведь хорошо помните ту вечеринку в тайном кабачке, не правда ли?..
— Благодарю за ключи, барон. — Мадлен зацокала на каблуках к двери, на ходу вырывая из шкафа манто из голубых норок и набрасывая на одно плечо. — Вернусь, как Бог даст.
Она не добавила: если Бог даст.
Когда она шлепнулась на сиденье и крикнула, куда ехать, шофер, молодой веснушчатый парень с низовьев Роны, изумленно вытаращился и дернул плечами.
— Куда-куда?.. Да вы с ума сошли, мадмуазель!..
— Ничего подобного. Мы едем в Венециа. В город моей мечты. У меня достаточно денег на заправку горючим где угодно в Эроп. Если ты, дружочек, захочешь поспать, мы приляжем под любым деревом.
Ее голос и лицо не вязались с фривольными любовными словами. Рыжий парень скумекал.
— Что-то случилось, мадмуазель?..
— Да. Случилось. Не твое дело.
— А если мое?.. А если я вас не повезу, пока не скажете?..
Мадлен содрогнулась. Запахнулась в манто. Мех — не спасение. Голубой, золотой… Зачем она едет… Дался ей этот пройдоха… издеватель… распявший ее там, на столе, на осколках рюмок…