Ночной мотоциклист (сборник)

Смирнов Виктор Васильевич

На одной из свай блеснуло светлое пятно. Посветив фонарем вплотную, я увидел дощечку из нержавеющего металла с выпуклым изображением бычьей головы. Должно быть, это была эмблема строительной фирмы. Через несколько метров я уперся в сплошную стенку, в которой темнело несколько дыр. И опять здесь поблескивала табличка с головой быка.

Признаться, я на минуту забыл и о цели, которая привела меня в подводный мир, и об осторожности Мальчишеское любопытство толкнуло на необдуманный поступок.

Я сделал легкое движение ластами и по–рыбьи скользнул

в темный лаз. Акваланг царапнул по бетонному потолку — этот звук показался оглушительным, как грохот камнепада. Я опомнился. Если ход сузится, из ловушки не выбраться. Осторожно отталкиваясь руками, я попятился, как рак, и выскочил из норы. Не имея точного плана, нечего было соваться в этот подводный лабиринт.

А что там, наверху, какое основание поддерживают бетонные сваи? Форт… Да, форт! Стена с бойницами обрывается метрах в семи от воды, а эти семь метров я как раз проплыл между колоннами.

Тут я увидел капроновую бечевку. Конец ее скрывался в одном из темных отверстий, неподалеку от дощечки с изображением бычьей головы

Я уцепился за бечевку, потянул, и она неожиданно легко выскользнула из входа в подводную пещеру. В руке оказался лишь трехметровый обрывок. Куда вела эта путеводная нить?

Вдруг показалось, что железобетонный лес бесконечен и я заблудился, потерял «свою тропу», направление…

Существует болезнь — клаустрофобия, боязнь замкнутого пространства, боязнь стен, потолка, пола. Нечто вроде этой болезни угрожает и ныряльщику, ведь для него сама вода становится как бы эластичной стеной, она приникает к телу, обволакивает, от нее никуда не денешься. Человек начинает метаться, теряет ориентировку. Нет ничего опаснее под водой, чем чувство страха.

…Я вынырнул в двух метрах от катера, продолжая держать в правой руке обрывок капронового шнура. Дюжие ребята втащили меня на борт.

— Очень хорошо! — стиснув зубы, — произнес темнолицый Стырчук. — Значит, играем в «нетушки».

Неподалеку, выделяясь оранжевой окраской на темной воде, колыхался буек. Я совсем забыл о своей уловке.

— Или, может, вы раздвоились? — спросил старшина водолазов. — Один остался там, а другой вышел подышать?

Помощники Стырчука рассмеялись.

— Ладно, — сказал бородач. — Запрещаю спускаться вторично.

Находка искупала все неприятности. Я осмотрел шнур. Не требовалось экспертизы для того, чтобы установить причину обрыва: витой капрон был подрезан ножом так, что целыми оставались лишь несколько жилок. Они–то и лопнули, как только я приложил усилие.

— Никогда бечевки не видели? — спросил Стырчук.

— Она капроновая, — ответил я.

— Так что же?

Я рассказал о том, где нашел шнур.

— Странно! Кто мог втянуть ее в этот ход? И вообще, кто там «ползал» под водой? Такие штучки плохо кончаются.

— Не могла же остаться веревка еще с войны!

— Капрон! Откуда?

Мы перешли на нос и уселись на бухту толстого каната.

— Послушайте, это все серьезное дело, да? — спросил Стырчук.

Он

посмотрел на коричневый разлапистый форт:

— Если б у меня был план подводных сооружений, я бы поднырнул. Подразведал!

— Такого плана ни у кого нет?

— Говорят, было два экземпляра. Фашисты, отступая, увезли с собой или уничтожили. Там в форту пять или шесть подземных этажей и все затоплены.

— Откачать невозможно?

— Без плана никак. Принцип сообщающихся сосудов… А где они сообщаются — неизвестно. Лезть наобум нельзя, строители все предусмотрели и создали лабиринт со всякими ловушками. Одного водолаза мы уже загубили там. Корешок был. Вместе воевали.

Форт смотрел на нас немыми глазницами амбразур. Березки, прилепившиеся к выбоинам, мирно шелестели листвой.

— Кто его знает, что еще там таится в подземных этажах, — сказал Стырчук. — Про Янтарную комнату слыхали?

Но не Янтарная комната сейчас занимала меня. Капроновый шнур! Это не случайная находка. Не случайно и то, что свидание Маврухина с Юрским состоялось именно у этого причала, где форт вплотную подходил к затону. Быть может, где–то под пирсом, в каком–либо закоулке подземных и подводных коммуникаций было оборудовано убежище.

Я вспомнил, что Шиковец рассказывал о теплых свитерах и ватнике, которые купил Маврухин для Юрского. Их не нашли в трюме катера, где первые дни скрывался беглец. Почему он прихватил эти вещи с собою? Ночи сейчас стоят теплые, а таскать по городу узел небезопасно — постовые обратят внимание. Видно, новое убежище, куда направился Юрский (или куда его заманили), было особенно холодным и влажным. И как раз старый затопленный форт…

Да, но, значит, Маврухин или его убийца знали схему подземных коммуникаций и потайных помещений? Откуда? Может быть, объяснение скрывалось в прошлом Маврухина, когда он был «шпажистом» и бродил по развалинам со щупом?

— Можно пробраться в форт посуху?

— Это нетрудно. Но большинство помещений отрезано водой, — сказал Стырчук и без всякой связи с предыдущим добавил: — Когда–то, говорят, православная церковь здесь стояла.

Он посмотрел на часы.

— Водолазам скоро возвращаться. А я вот что… я все–таки поднырну под пирс. Туда, где вы были. Взгляну.

— Как же техника безопасности? — спросил я.

— Не беспокойтесь, вернусь. Я без акваланга, с маской. На минутку.

Он стянул с себя фланельку и тельняшку, открыв выпуклую атлетическую грудь, которая в свое время, очевидно, послужила классной доской для какого–то начинающего татуировщика.

— Вы уж это… не читайте лучше, — стыдливо сказал бородач. — Как говорится, грехи юности. Видите, я только с лица загорелый? То–то…

А ведь под пирс и в самом деле можно проникнуть и без акваланга, подумал я. Если человек тренирован и легкие его вместительны, достаточно тридцати–сорока секунд, чтобы вынырнуть где–то там, в форту. Конечно, для этого надо хорошо знать лаз и не бояться, что застрянешь в ловушке.