Номенклатор. Книга первая
Шрифт:
Правда, это только поверхностный взгляд на такие целеустремления этого человека с видом человека вредного и склочного от природы, где ему желается с помощью юридического делопроизводства и может быть даже его казуса, убедиться в правомочии потуг Цецины Порция претендовать на столь важную для вершения суда должность. А так-то этот склочный человек решил воспользоваться благоприятным для себя моментом, – Цецина Порций, когда так зависим от его избирательного голоса, поддержит любые его исковые требования к ответчику, – и в свою пользу решить одно спорное дело.
А Цецина Порций сразу смекнул ловкость этого человека, но вида не подал, решив для начала выслушать, что он предложит рассудить.
– Я слушаю тебя… – Обратился
И почему-то Публий совсем не удивлён, когда услышал, как себя назвал этот склочный гражданин. А вот почему он его сразу не узнал, то Публий над этим вопросом не задумывался. – Аппий Визалий. – Представляется сей достойный своего вида и характера муж, кого Публий уже раз встречал при похожих обстоятельствах, когда он с жалобами на своего соседа подходил к Цинциннату. И как догадливо понимается Публию, то этот Аппий будет и сейчас верен себе, начав озвучивать какую-нибудь претензию в сторону людей с ним сталкивающимся в жизни, или рядом с ними живущим. Что так и оказалось.
– Выслушай, Цецина Порций, меня со всем вниманием и без того предубеждения, которое себя позволяют люди своевольные и самонадеянные, и рассуди моё дело по правоте и справедливости, с коей судят нас боги. – Уж с явной претензии к Цецине Порцию начал своё к нему обращение Аппий Визалий, видно человек слишком колкий и самонадеянный в отстаивании своей правоты. Но Цецина Порций пока что придерживается невозмутимости своего взгляда на Аппия Визалия, не срываясь на него криком за такое его неуважение к суду в его лице, а он, хоть и скрепя зубами (он всё-таки человек и не чужд эмоций), считает за нужное выслушать суть представленного Аппием Визалием дела.
И он пускается в сбивчивое объяснение слабых и противоправных с его слов позиций ответчика, тогда как его позиция в этом деле самая правомерная и убедительная. И вот как суть всего этого дела выглядит с объективной, сжатой до фактажа позиции, которую Аппий Визалий во время своего разъяснения только своей позиции, пытался замылить и затереть субъективностью своего взгляда:
Так Гай Семпроний, до нервного тика Аппия Визалия его сосед, взял на себя право пользоваться его, Аппия Визалия, трудами. А именно тем, что он во время солнечной погоды пользуется тенью, бросаемой на его участок от дерева, посаженного им, Аппием Визалием, на своём земельном участке, в самой близи от разделительной межи их участков.
– Вот я и хочу, чтобы ты, Цецина Порций, рассудил и принял верное решение по этому вопросу. Разве в нашем республиканском правовом поле допустимо, чтобы чужими трудами так цинично пользовался не имеющий никакого отношения к делам и трудам твоим, человек сторонний? – Аппий Визалий так в итоге был эмоционален в лице и в руках, воздетых к небесам, что всеми тут предположилось, что он призвал также к ответу и всесильных богов. А кого он там, в небесах, призвал к ответу, то всего вероятней, Марса. Кто всегда заинтересован в человеческой разноголосице и спорах.
Но сейчас все смотрят не в сторону небес, которые призвал в свидетели Аппий Визалий, а всех сейчас интересует Ценцина Порций и то, как он на всё это дело посмотрит, в том числе и на самого Аппия Визалия, чья настырная и склочная видимость самовыражения не сыскала себе больших людских симпатий.
Ну а Цецина Порций не спешит демонстрировать себя человеком без серьёзного раздумья выносящего суждения и тем более решения, и он углубляется в свои мысли, чтобы на всё это дело посмотреть не с позиции силы, как на том настаивает весь бодливый вид Аппия Визалия, а справедливость требует для себя применения силы разумной мысли, кто сама, без давления на себя со стороны, разберётся, что правомерно, а что требует осуждения.
И вот на лице Цецины Порция, через вполне разумное время, которое было незатянуто до того момента, что все вокруг начинают терять интерес к этому делу и переключаются на более для себя насущные дела – зевать и ловить мух, появляется искра живости, и все, понимая, что он что-то там про себя надумал, обращаются всё своё внимание на его рот, ожидая, когда он раскроется и озвучит то, что он там решил надумать.
– Вижу твою, Аппий Визалий, самонадеянность и ловкость ума. – С первых своих слов Цецина Порций вгоняет в ступор ума Аппия Визалия, а собравшихся вокруг людей в лёгкую насчёт себя тревогу перед лицом такой строгости и дальнозоркости ума Цецины Порция, о ком ходили слухи, что он недалёкий тугодум, а он всё это сейчас оспорил, своим проницательным умом поразив всех здесь людей.
– Где ты падающую от твоего дерева тень возжелал выдать за отдельный объект юридического права. – Цецина Порций этим своим познанием юридического права и его применения во всех и в вот таких казусных случаях жизни, ещё сильнее нагнетает тревогу на свой счёт среди сограждан. – Тогда как тень дерева есть всего лишь производная от твоих поступков, в частности от твоей посадки этого дерева вблизи от участка твоего соседа, Гая Семпрония, за которые ты и только ты полностью несёшь любого рода ответственность. – Цецина Порций сделал паузу, бросив непримиримый взгляд с вот такой действительностью Аппия Визалия, человека с ловкой позицией на законное и юридическое право, поступающему, как ему заблагорассудится и как будет ему выгодно.
И Цецина Порций, не дождавшись от того возражений, продолжил доводить до его и всех тут собравшихся людей дальнейшие сведения по этому делу.
– А бросаемая твоими поступками тень, – вот явно не зря Цецина Порций сделал это обобщение, он давал всем понять, что более чем уверен в том, что Аппий Визалий во всём вот такой предприимчивый человек, слишком ретиво использующий юридическое право в свою сторону, и если его, а ещё лучше будет его соседей хорошенько спросить, то за ним вскроется масса вот такого рода хитроумных поступков, – как их следствие, падает не только на одного тебя, – за что ты опять же ответственен, – но и на людей тебя окружающих. В результате чего, их репутация безупречных граждан, теперь не так уже блестяще выглядит, когда на них падает тень чужих поступков. И в этом случае только они в праве оценивать и как им будет потребно использовать то, что несёт в себе отбрасываемая твоим поступком тень. – С той самой жёсткостью и бесспорностью, которую несёт в себя всякий приговор суда, проговорил Цецина Порций. Затем сделал моментальную паузу и вынес свой вердикт по этому делу:
– Так что я не только отказываю в твоём иске, Аппий Визалий, но и повелеваю тебе оплатить понесённые твоим соседом, Гаем Сепронием, расходы в результате твоей бесконечной глупости, скупости и не образованности. Неужели ты при посадке дерева не мог рассчитать такие самые простые вещи, как нахождение солнца на небосклоне и каким образом оно будет падать на твоё дерево.
Что и говорить, а Цецина Порций своей неожиданной быть может мудростью, и знаниями логических связок юридического права, которые собой соображают и создают судопроизводство, изумил, потряс и кого-то даже огорошил в этой всё слышавшей и собравшейся здесь массе народа. И даже Аппий Визалий, самый, наверное, недовольный этим вынесенным им решением человек, кто, скорей всего, и не согласен с этими выводами Цецины Порция и видит во всём этом деле предвзятость подхода Цецины Порция, не решается затевать по новому спор и грубить Цецине Порцию. А он, демонстративно сплюнув себе под ноги, типа вот я где видал твоё решение, Цецина Порций, и бросив неоднозначно понимаемую фразу, несущую в себе угрозу и тревогу для Цецины Порция: «Я за топором», резко развернулся и затем скрылся в гуще народа.