Нора Робертс. "Рожденная в грехе"

Робертс Нора

– Я этого и не говорил.

– У вас опять становится такой взгляд, - буркнула она, - значит, мне пора уходить.

– Руки у меня чистые, я бы не испачкал вас, если бы и поцеловал.

– Я не боюсь, что меня испачкают, я боюсь... не важно. Просто держите руки там, где я буду их видеть. Вот и все.

Повинуясь, он поднял их ладонями вверх, она же встала на цыпочки и чмокнула его в щеку, - сердце его дрогнуло.

– Спасибо за чай и за плечо.

– К вашим услугам, первое и второе.

Она вздохнула и заставила себя сделать еще один шаг назад.
– Я знаю. С вами трудно оставаться благоразумной.

–

Хотите побыть неблагоразумной, - Фини подождет.

Она принужденно рассмеялась. Таким манером ее еще в постель не приглашали.
– Возвращайтесь к своим делам, Мерфи. Я в настроении рисовать.

Она вышла через черный ход, направляясь привычной теперь для нее дорогой полем.

– Шаннон Бодин.

– Да?
– она снова засмеялась, развернулась и пошла задом наперед, наблюдая, как он выходит из двери кухни.

– Нарисуйте что-нибудь для меня. Чтобы напоминало мне о вас.

– Я подумаю, - она вскинула руку, помахала ею, крутанулась на каблуках и заспешила в направлении Тернового.

На заднем дворе гостиницы в складной кроватке посапывала Кейла, - как раз подле цветущего миндаля, что посадил для нее Мерфи. Мать пропалывала рядом клумбу с многолетниками, а отец делал все возможное, чтобы склонить ее к совершенно иному занятию.

– Никого ведь нет, - Грей водил пальцами по руке Брианны.
– Постояльцы все на экскурсии, ребенок спит, - он слегка придвинулся и коснулся губами основания ее шеи, - она трепыхнулась, завела его еще больше.
– Пойдем в постель, Брианна.

– У меня работа.

– Цветы никуда не убегут.

– Сорняки тоже.

Он скользнул по ее коже кончиком языка, и она обмякла.
– Ну посмотри, я чуть астру не выдернула. Отойди лучше, и...

– Я люблю тебя, Брианна, - он поймал ее руки, поочередно прижался губами к обеим.

Она вконец разомлела.
– Грейсон, - прикрыла глаза, веки ее задрожали, когда он настойчиво провел своими губами поверх ее.
– Не надо. Шаннон вот-вот вернется.

– Ой-ой. Ты думаешь, она уже догадалась, откуда взялась Кейла?

– Да причем тут это?
– но руки уже обвили его шею. Он вынул из ее волос одну из шпилек.
– А что тогда?

Она сейчас была уверена только в одном - это было очень просто и существенно, одновременно.
– Я люблю тебя, Грейсон.

Заходя во двор, Шаннон на мгновение застыла. Первым делом она смутилась оттого, что стала свидетелем такой милой и пикантной сцены. Но вслед за смущением, перебивая его, являлся художественный интерес.

Вот же чудесная, романтичная картина, подумала она. Спящий младенец, укрытый бледно-розовым одеяльцем, благоухающие клумбы, на заднем плане - белье, что полощется на ветру. И женщина с мужчиной, стоя на коленях в обнимку, здесь же, на траве.

Жаль, что у нее нет с собою блокнота.

Она, вероятно, издала какой-то звук, - Брианна встрепенулась, увидала ее и вся зарделась.
– Простите.

– Ухожу, ухожу.

– Шаннон, - та уже отвернулась, но Брианна вырывалась из объятий мужа.
– Не валяйте дурака.

– Идите, идите, - поправил Грей, когда Шаннон остановилась в нерешительности.
– Валяйте. Сгиньте отсюда.

– Грейсон!
– ужаснулась Брианна, стукнула его по рукам, откинув их от себя, и поднялась с травы.
– Мы... Я только пропалывала фиалки.

Шаннон состроила гримасу.
– Да, я видела. Пойду, прогуляюсь.

–

Вы же только вернулись с прогулки.

– Ну и что, пусть еще погуляет, - Грей встал, обвил рукою талию жены и бросил многозначительный взгляд на Шаннон.
– Да подольше.
– Не обращая внимания на слабые попытки сопротивления, выдернул еще одну шпильку из волос Брианны.
– Хотя вот что, возьмите машину. Вы можете...
– он досадливо замычал, услышав, как захныкала Кейла.

– Надо подгузник сменить, - Брианна выскользнула из его рук и подошла к кроватке. Довольная собой, зная, что бесконечно желанна, одарила мужа улыбкой, поднимая ребенка на руки.
– Часть той энергии, Грейсон, ты бы мог кинуть на прополку. А мне все-таки надо заняться пирогами.

– Конечно, - он обиженно глянул на жену, все его надежды на милое времяпровождение благополучно испарились.
– Пирогами.

– Сожалею, - пожала плечами Шаннон, когда Брианна унесла ребенка в дом.
– Всю "малину" вам испортила.

– Да уж, - он перекинул руку ей через плечо.
– Теперь вы просто обязаны помочь мне с прополкой.

– Это последнее, что я умею, - она уселась с ним рядом на траве.
– Что-то постояльцев нет нигде поблизости.

– Разъехались, каждый по своим интересам. А мы в курсе ваших новостей. Поздравляем.

– Спасибо. Я все еще как будто в трансе. Роган так ловко встречает, обходит и устраняет возражения, что в итоге ты просто киваешь и соглашаешься со всем, что бы он ни говорил.

– Это он умеет, - Грей с любопытством разглядывал ее профиль.
– А у вас имелись возражения соотнести себя с Мировыми галереями?

– Нет. Не знаю, - она неопределенно пожала плечами.
– Для меня это как гром средь ясного неба. Я люблю предсказуемость. У меня стабильная профессиональная деятельность.
– Та самая, вдруг осенило ее, о коей не вспоминала она уже несколько недель.
– Я привыкла работать в сжатые сроки, быстро, в экстремальных условиях, характерных для большой компании. Живопись, то, о чем мы говорим, - это отшельничество, не рынок движет ею, а настроение художника.

– Привыкнув к одному образу жизни, разве нельзя его слегка видоизменить, когда ожидается достойное вознаграждение?
– Грей кинул взгляд на кухонное окно.
– Все зависит от того, чего именно вы хотите и сколько.

– Как раз это я еще не решила. Я в подвешенном состоянии, Грей. Я не привыкла так. Ранее я всегда знала, какой следующий шаг предприму, была уверена, может даже слишком, в том, что я из себя представляю.

Задумавшись, она потеребила пальцами яркие лепестки фиалки.
– Возможно, все потому, что только я и мои родители, никто больше, никакая другая семья не могла поддерживать меня в том, чтобы заниматься своим делом, идти своим путем. Других сильных привязанностей в детстве у меня не было, потому что мы то и дело переезжали. Потому я легко схожусь с людьми, мне комфортно в незнакомых местностях и ситуациях, но никогда у меня не было столь доверительных отношений, как с родителями. К тому времени, когда мы поселились в Колумбусе, я уже сформулировала свои цели и сконцентрировалась, шаг за шагом продвигаясь к ним. Сейчас же, в один год потеряв отца и мать, я поняла, что жизнь моя была не той, какой казалась. Я вдруг окунаюсь в семью, о которой не знала раньше, что она моя. Я не могу понять своих чувств по отношению к ней, и к себе тоже.