Нора Робертс. "Рожденная в грехе"
Шрифт:
Его осадил чей-то радостный вопль. Оглянувшись, он заприметил Лайама, - тот карабкался вверх по дорожке. Мерфи с усилием обуздал себя.
– Ух, какой замечательный парень к нам пришел, - склонился он, чтобы чмокнуть ребенка.
– Я бы потаскал тебя на ручках, дружок, - заметил он, видя, как Лайам потянулся к нему, - но мама твоя ведь шкуру с меня сдерет.
– А если я?
Лайам переметнул нежные чувства в сторону Шаннон и охотно вскарабкался ей на руки. Она прочно усадила его, подперев бедром, и в эту минуту на дорожке появился Роган.
–
– Как продвигается?
– Со скрипом. Шаннон собиралась зайти на чай. Выпьете чашечку?
– Не станем возражать. Правда, Лайам?
– Чай, - выдал Лайам, улыбнувшись, и едва не до смерти зацеловал Шаннон.
– Он так ласков оттого, что чаю может сопутствовать пирожное, - сухо проговорил Роган.
– Я шел, чтобы встретиться с вами, Шаннон. Вы сэкономили мне часть пути.
– Вот как?
– она, похоже, озадачилась. Чуть поразмыслив, понесла Лайама в дом.
– Проходите в кухню, - напутствовал Мерфи.
– Мне нужно умыться.
Пока Лайм что-то сосредоточенно лопотал на своем языке, Шаннон с Роганом расположились в кухне. Она с удивлением наблюдала, как он наполнял чайник, отмерял чай, нагревал заварник. Наверное, удивляться здесь было нечему, но Роган весь такой... лощеный, заключила она. Пусть одежда на нем всякий раз была и повседневной, но все в нем говорило о деньгах, высоком положении в обществе и власти.
– Могу я спросить вас кое о чем?
– быстро проговорила она, чтобы не дать себе передумать.
– Разумеется.
– Что делает здесь такой человек, как вы?
Он улыбнулся, - мимолетно, но столь великолепно, что у нее едва не отвисла челюсть, - пришлось сделать над собой усилие. Так вот оно, его главное оружие - улыбка.
– Ни единого офиса в округе, - заговорил он, - ни театра, ни французского ресторана?
– Именно. Не то, чтобы само место было непривлекательным, но мне не перестает казаться, что вот-вот кто-то крикнет "Стоп!", экран погаснет, и я пойму, что участвовала в съемках.
Роган открыл жестяную банку, вынул припасенное Мерфи печенье и уважил Лайама.
– Первые мои впечатления об этой стороне были отнюдь не столь романтичными. Когда я впервые добрался сюда, то без устали проклинал каждую слякотную милю. Ужасно, но дожди, казалось мне, не прекратятся никогда. А запад остался вдалеке от Дублина, на расстоянии несчетных миль. Погодите, я заберу его. Он обсыплет вас крошками.
– Ничего страшного, - Шаннон теснее прижала к себе Лайама.
– Но вы остались, - подсказала она.
– Сейчас у нас два дома: здесь и в Дублине. Тогда мне хотелось открыть новую галерею, над ее концепцией я работал еще до встречи с Мэгги. А после того, как заключил с нею контракт, влюбился в нее, уломал выйти замуж, проект получил название "Мировые галереи в Клэре".
– Хотите сказать, это было деловое решение?
– Главным образом, нет. У Мэгги здесь все
Он поднялся, подошел к чайнику - тот уже пыхтел вовсю - и продолжил заваривать чай.
– Мэгги показала мне ваш набросок с изображением Лайама. Чтобы столько передать в нескольких штрихах и оттенках, нужен талант.
– Углем рисовать несложно, в некотором роде это хобби.
– Вот как. Хобби, - все еще не раскрывая козырей, он обернулся к Мерфи, когда тот зашел в кухню.
– Скажи, Мерфи, для тебя музыка - хобби?
– Она моя душа, - он остановился подле стола, взъерошил Лайаму волосы.
– Таскаем, значит, печенюшки. Ну, ты за это заплатишь, - подхватил мальчишку, защекотал его, а тот зашелся смехом.
– Гузавик, - потребовал Лайам.
– Ты ведь знаешь, где он, правда? Так пойди и возьми, - Мерфи спустил его на пол, шлепнул под зад.
– Садись там, на полу и играй. Будешь шуметь - я тебе устрою.
Мальчик потрусил из кухни, а Мерфи открыл буфет и вынул кружки.
– Обожает старый деревянный грузовик, которым я играл в детстве. Так обожает, что на целых десять-пятнадцать минут забывает обо всем на свете. Садись, Роган. Об остальном я позабочусь.
Роган подсел к Шаннон за стол, снова ей улыбнулся.
– Я взглянул на картину - ту самую, что вы окончили, со стоячими камнями. Полагаю, вы не станете сердиться.
– Да нет, - она все же нахмурила бровь.
– Ну, не совсем так, да и Бри была не в восторге, когда я поднялся взглянуть на вещь, о которой она мне рассказала. Она велела, чтобы я сам признался, что сунул нос в ваши дела, и извинился.
– Пустяки, ничего страшного, - она подняла глаза на Мерфи, - тот разливал чай.
– Спасибо.
– Предлагаю вам за нее тысячу фунтов.
Благо, она не успела отхлебнуть, - подавилась бы, точно.
– Вы шутите.
– Я никогда не шучу, когда речь идет об искусстве. Если у вас еще есть готовые работы или близкие к завершению, я бы с удовольствием взглянул на них первым.
Она ужасно смутилась.
– Я не продаю свои работы.
Роган удовлетворенно кивнул, пригубил чаю.
– Замечательно. Это сделаю за вас я. Мировые галереи почтут за честь представить ваши картины.
Она была не в силах говорить, - по меньшей мере, надо привести мысли в порядок. Талант у нее есть, она знает. Будь она посредственным художником, не достичь ей было бы таких высот у Рай-Тилмантона. Но картины - это занятие для выходных дней, отпусков...
– Нам бы весьма хотелось, - продолжил Роган, прекрасно понимая, в какой момент надо ввернуть главное, - выставить ваши работы в Клэре.
– Но я не ирландка, - голос прозвучал неуверенно, она нахмурилась и начала заново.
– Мэгги говорила мне, что вы выставляете здесь только ирландских художников, а я не ирландка.
– Ее заявление было встречено молча, с должным пониманием.
– Я американка, - едва не с отчаянием убеждала она.