Норильск - Затон
Шрифт:
Мозговой открывает тайну её рождения
К вечерней встрече готовились с утра. Прапорщики Никитин с Мухиным набили дикой птицы, зайцев, наловили рыбы. Военторг, правда, завёз голландских кур, но потчевать гостя в тундре заморской курятиной посчитали извращением. На общем совете решили, угощение будет натуральное, своё. Мужики постарались, мало не показалось. Хватило на всё, пожарить, запечь и потушить. Пирог приготовили с пришедшими с первым овощным «бортом» ещё не зрелыми, южными абрикосами. Добавили в начинку привезённые с Украины из отпуска комбатом орехи, и порядок. Получилось красиво и вкусно. Пока гость осматривал новую, построенную
— Надо ж почти такая же только зелёная, подари командир.
— Я вам чёрного цвета принесу, на складе есть, для служащих, как рабочую одежду получили.
— А кирзу можно?
— Без вопросов. Сейчас сбегаем и шапку захватим. Посидите пока у костра. Лиза вас развлечёт, — потянул Никитина за собой Илья.
— Начальник штаба ложкой уху мешать будет, не заскучаете, — поддакнул командиру и прапорщик.
Проводив задумчивым взглядом военных, Мозговой, посмотрев на смущённую девушку, спросил:
— Лиза, интересное имя. Кто ж дал тебе такое, красавица?
Лизе нравился Мозговой. Нравилось, что нисколько не бравировал своим положением иным образом жизни. И вот сейчас наверняка спросил об имени, чтоб ей проще было начать с ним разговор. И расхрабрившись, она ответила ему искренне:
— Родители.
— Это жена командира нашего, — поспешил прояснить ситуацию начальник штаба.
— Очень приятно быть знакомым девушки с таким именем. Тимофей Егорович, — представился Мозговой. — Много наслышан…
— У меня сын Тимофей, тоже редкое имя, свекровь назвала.
— Да, редкое… — Замолчал он, рассматривая костёр.
Разговора не получалось. Лиза нервничала не в силах придумать повод, выруливший бы ситуацию в нужное ей русло. «Драгоценные минуты убегают, скоро придёт Илья и меня отправит отсюда домой. Придётся идти в лоб и начинать с того, что я о нём знаю». Она в отчаянии посмотрела на Мозгового.
— Здесь ходят легенды о вашей любви Тимофей Егорович, — решилась, откашлявшись, она.
Он откликнулся не сразу, словно был где-то далеко.
— Надо же, поражён. Выходит, помнят не о страшных условиях жизни здесь, а о любви. Честно, удивлён. Так о чём ты девочка хотела спросить?
Лиза воодушевилась и расширила вопрос:
— Это легенда «Затона» или вы с другом, точно из-за одной девушки сюда попали? Ой, извините, я глупая не должна была об этом спрашивать? — напугалась она, встретившись с его чёрными от горя глазами.
— Ничего. Давно это было, ноет, но уже не смертельно. Действительно любили одну девушку. Никуда не отвертишся. Но она выбрала меня. Бедовый был, тот ещё ухарь. У нас с ней всё уже было. Мать её в ночную смену заступает, а я к ней шасть ну и ночка в звёздах. Друг поняв, отступил.
Воспользовавшись тем, что он заговорил и как раз о том, что ей подходит для её дела, Лиза, торопясь, всунула свой вопрос.
— Тимофей Егорович, а здесь женщины не сидели?
— Было немного. Стирали, готовили для охраны. Вот тут-то мой друг Илья и встретил свою долю. Влюбился среди этой грязи и мерзлоты. Только его любовь оказалась ещё страшнее моей.
— Потому что лагерь?
— И это не последняя ложка соли, но дело в другом. На девушку положил глаз охранник, а она выбрала Илью. Как не скрывались, засёк он их. Но поздно, она беременная была. Отрывался он за это на Илье, натравливая бандюков. Что только не
— Господи, — прижала руки к груди Лиза. Стараясь не показать затуманенных слезами глаз. — Вы упоминали, про её беременность, что стало с ребёнком?
— Не знаю надо ли о таком рассказывать?
— Почему?
Он поковырял палкой в костре, тяжело вздохнул:
— Страшно то, что случилось дальше.
Лиза, боясь не услышать, дрожащим голосом настаивала:
— Это уже история, какая бы она ни была, её надо знать.
— Ну хорошо… Пьяный охранник устроил им публичное истязание. На что может, решиться пьяный мужик, тебе в жизни довелось слышать или наблюдать такое?
— Да, было у соседей. Такое светопреставление частенько, что просто ужас, — подтвердила Лиза.
— Вот, а тут ещё пьяный с карабином. Он насиловал у Ильи на глазах дохаживающую последний месяц перед родами Таню. Илья бился об стенку кулаками и головой, потом та мразь… пинала его ногами, страшный и полуживой приполз в нору. Тот ворон, конечно, добивался, чтоб Илья бросился на него, и тогда уж спокойно пристрелить. Но Илья стерпел. Сама понимаешь, Таня умоляла терпеть. Ведь наш статус здесь не был людским. Мы были ничто. Но мы старались, не смотря на то, что нас поставили на колени остаться людьми, хотя бы промеж себя. Вечером родилась девочка, прямо здесь, на «Затоне». Назвали мы её с Ильёй Лизой. Утром выяснилось, что Таня умерла. Девочку увезли в приют. Следы её затерялись, а Илья до сих пор её разыскивает. Надеясь, за тот промежуток времени, что выдаст ему жизнь, найти её. Вот такая история связала «Затон» с твоим именем.
Слёзы уже невозможно было спрятать или сдержать. Да она и не старалась это сделать, и они текли по щекам, собираясь отворотом воротника свитера. «Вот тебе и тихая любовь», — кольнуло сердце. В голове стучало: «Это важно, очень важно, что человек только ради любви способен превозмочь те страшные невыносимые обстоятельства, которые рухнули на его плечи. Сильнее этого чувства нет и безумнее тоже. Ведь именно под воздействием любви Илья и Тимофей преодолели весь этот кошмарный ужас».
— Я расстроил вас?
— Всё нормально.
— Вы рыдаете? Не следовало мне старому дураку рассказывать вам всё эту жуть. Это всё услужливая память…
— Такая реакция последовала бы у любой другой женщины.
— Наверное, ты права. — Обращаясь к ней, он постоянно плавал между вы и ты, сам не замечая этого.
— Вы не помните случайно, где её похоронили? — умоляюще посмотрела она на него. — Её же должны были где-то похоронить?
— Милая детка, где и всех под настилом в болото, дорогу мостили. Как мы ни старались достать тело и похоронить сами, иногда случалось, выкупали и хоронили отдельно по берегу реки, не получилось у нас.