Норильск - Затон
Шрифт:
— Пушицей.
— Лиза, смотри, утки на нём качаются, держит, что ли кто?
— Дикие.
— Да, ну?
— Сюда к нам и лисята забегают.
— Бабуля, и зайцы по кустам скачут. Я куропаток видел, под окнами кормились. И гусей, они на льдинах плыли.
Гостья улыбнулась:
— Ты права, Лизавета, приглашая сюда, раз в жизни надо это посмотреть.
Лизонька тут же поспешила поделиться своими чувствами к этой не простой земле.
— Я уже почти влюбилась в эту землю. Когда Александр Николаевич предрекал это, в день нашего приезда. Я не верила.
Она указала на вышку.
— Лиза, а что тут делают пожарные вышки?
— Я по приезду сюда тоже так думала, но оказалось… — начала она рассказ, но та с улыбкой перебила её:
— Чем же это таким оказалось?
— Сторожевые вышки, на них стояли пулемёты, — выпалила она.
Свекровь не поняла.
— Зачем, дивизион, что ли охраняли?
— Зеков. Лагерь здесь был, отводя глаза, объясняла Лиза.
Та схватилась за грудь.
— Пресвятая дева! Ты просила, я привезла и иконки, и свечи, правда, не знала, зачем тебе это, но перед отъездом специально в храм зашла молебен заказала.
— А земли насыпали? — схватила за руки она её.
— Как просила в платочек, надо было написать обо всём.
Лиза поднесла руки свекрови к своим губам:
— Спасибо! Огромное спасибо, им будет здесь радостью весточка с Большой земли.
Та погладила сноху по голове и каким-то надтреснутым, словно вырвавшимся из глубины голосом спросила:
— Много лежит их тут?
— Кто ж считал.
Тропинка привела к домам. Около «ДОСса» ждали женщины. Каждый новый человек с материка, это подарок из другой жизни. Поздоровавшись с шушукающими женщинами, гостья достала гостинцы с Большой земли. Угощать соседей с большим удовольствием взялся и ловко справился Тимка. Извинившись, направились в дом. Тимка тянул из всех силёнок, собираясь быстрее спрятать в квартиру бабушку, не желая делить её ещё с кем-то. Гости тут редки и желанны. Потихоньку свекровь привыкла к постоянному дню, к мошкаре и к топям. Лиза водила её по территории городка, не заходя на военные объекты, а Илья покатал на вездеходе по тундре. И даже свозил на дальнее горное озеро. ГТСКа мчалась по тундре, ловко лавируя между болотами. Всё дальше от цивилизации и глубже в дикую природу. Зажатое с трёх сторон озеро выскочило неожиданно. Каменные берега нависали над кристально чистой гладью воды, отражаясь там своим величием. Огромные каменные валуны-исполины застыли на полпути, не докаченные ледником до него по всем склонам.
— Ребята, чего они круглые, гладкие какие-то такие, — поглаживала гостья обеими руками холодный камень.
— Льды выровняли, что ползут вниз. Водяные потоки несущиеся весной к озеру, сдвигая своей силой их ближе и ближе к нему.
— Могла бы, и додуматься сама, — расстроилась за свой промах мать.
— Загляни в озеро, — подвёл её к краю Илья.
— Потрясающе. Илюша, а зачем вагончик этот тут? — ткнула она, в приткнувшийся под скалой «балок».
— Ма, это тундра. Окинь взглядом, ни дорог тебе, ни телефонов со «скорой помощью». Давай зайдём внутрь, и ты посмотришь.
— Как же мы это сделаем?
— Здесь висит на видном месте ключ, вот видишь?
— Надо же.
— И есть всё необходимое. Смотри, соль, крупы, макароны, сухари, сахар. Мало ль с кем беда, какая приключилась, чтоб человек мог пережить то время.
— Кто ж это всё закладывает сюда?
— Все, чья нога сюда ступила и у кого есть что оставить.
— Мы тоже оставим?
— А как же. Для этого Александр Николаевич сумку продуктов со склада взял и аптечку обновим.
— С каких же пор такой закон по тундре идёт прапорщик?
— Наверное, с появлением первых людей.
— Александр Николаевич, когда же это в тундру они добрались?
— Книги рассказывают, что было это в семнадцатом веке. Я уже здесь этим чтением увлёкся. Сказочно богатый край манил к себе. Смельчаки шли сюда за «мягкой рухлядью»- пушнина так называлась, — пояснил он. — На маленьких судёнышках шли, рискуя жизнью. Они плыли в основном по северным рекам, забираясь всё глубже и севернее. Норильск видели, командир показал вам. Это же жемчужина Заполярья.
— Показывал и рассказывал аж в захлёб.
— Он вырос и расцвёл необыкновенно быстро, как тундровый цветок. Здесь очень много построено баз отдыха, профилактории даже есть на сказочных озёрах Лама, Глубокое, Мелкое, вот где красота — то. Свозите мамашу, Илья Александрович, покажите.
Вездеход вновь полетел по таёжным просторам. Возвращались.
— Боже мой, какая бесконечная даль, — сделала она глубокий вздох, стоя в идущем полным ходом вездеходе. — Дышится-то как. Спасибо Илюша.
— Смотри и дыши на здоровье, тундра денег не берёт, — смеялся сын.
— Лиза, а ты северное сияние видела? — обернулась она, к молчавшей всю поездку невестке. Та качалась в такт хода вездехода на диванчике и не сводила глаз с мужа с елозившим на коленях сыном.
— А как же, мы только приехали тогда, получается в ту же неделю. Илья прибежал со службы, я уже спала себе. Сграбастал меня в одеяло и на мороз.
— И как, какое впечатление?
— Это нельзя описать, вернее можно, но оно не будет так прекрасно. Мерцающие каскады всполохов от самого начала неба и до края земли. Оно включает в себя и цвет черёмухи и подснежника, зари и заката. Всё нежное, распирающее грудь… Нет, это всё не то, надо видеть. Звёзды здесь зимой такие яркие и так низко висит этот бесподобный навес, что, кажется, небо не выдержит такой тяжести и рухнет, раздавив тебя. Иногда стою, ночь на пролёт, на крыльце. Хочется поднять руку и убедится, дотронувшись, что они все мои. Собирай, как яблоки. Север нельзя сравнить ни с чем.
— Илья, ты же приморозить её мог, — погрозила мать. — Эмоции надо прикручивать.
— Порядок был, я ж понимаю бабские проблемы, упаковал со всех сторон, как младенца. Не показать тоже не мог, кто знает взбалмошную природу, доведётся ещё такую сказку увидеть или нет. Дух от восторга захватывает. Вышли из штаба, а оно висит. Переливается всеми цветами радуги, в стороне Норильска висело, как люстра над тундрой.
Матери всего увиденного хватило на несколько недель. Всё охала да ахала, куда её, не иначе, как к чёрту на кулички занесло. Потом, успокоившись, Елизавета Александровна с Лизой приспособились шить. Она привезла с собой несколько журналов мод, Илья приобрёл им в военторге швейную машинку, и дело закрутилось. Они, ползая теперь по полу, чертя выкройки и кроя наряды, шугали его из угла в угол по квартире, чтоб не мешал.
— Кто б знал, что от такой нехитрой техники будет столько шума и вреда, — ворчал он.
— Не пыхти, как паровоз, смотри, как хорошо платье сидит на Лизе, твоя жена будет прекрасно выглядеть.
— Не смешите меня, где она это будет носить. Здесь, конечно, комары обрадуются дармовому обеду, но устраивать благотворительный бал им за счёт себя, не много ли для них чести, — ухмылялся он. — Ой, это нечестно двое на одного, Тимка помогай. Ах, прохвост и ты на их стороне, — дурачился он, бегая от матери и жены.