Норильск - Затон
Шрифт:
Так незаметно подкатила вторая половина августа. Тундра обряжалась в осенний наряд. Бесконечные равнины вдруг начали переливаться из конца в конец багряными и золотыми, бурыми, голубыми, белыми лентами и пятнами. Каждая травинка, каждый листочек, хвастаясь, хотел показать только свою красоту. И ко всему этому великолепию добавляется раскраска созревших ягод морошки, голубики. Ягоды были почти под каждым кустом, но Лиза не могла их рвать и тем более положить в рот. Ей казалось, что они выросли непременно на чьём-то прахе. Свекровь долго не понимала её такого заскока. Под ногами компоты и варенье зреет, а невестка ленится рвать. Лиза попробовала сослаться на радиацию, растекающуюся от наличия на территории затона систем антенн, и сколько-то это срабатывало. Вернее до тех пор, пока она не увидела, как преспокойно собираются ягоды другими. Тогда поняв, что запираться глупо, Лиза рассказала всё. О матери и отце, их встрече тут на затоне и трагическом конце.
— Прости, девочка, ты права, это боль земли, кровавые слёзы замученных, а не ягоды. Ничего попросим Никитина свозить нас в тундру и нарвём, каких пожелаем. А здесь трогать не будем.
— Спасибо, — Прижалась к свекрови Лиза. Так уж сложилось, что со дня их знакомства мама Ильи всегда была на её стороне. И они без проблем находили общие точки соприкосновения.
— Как же ты жила столько с этой сжигающей сердечко тайной, давно ж приёмный-то отец-то в иной мир ушёл. И надо же было вам сюда попасть. Переживала ещё за тебя, когда Илья получил назначение на конец света. Ты всё молчишь и молчишь, думала, сердишься и боишься, а выходит, судьба тебя сюда вела.
Лиза соглашаясь, кивнула:
— Я тоже об этом, уже здесь подумала.
— Как ты говоришь, зовут друзей-то этих, что сидели тут? — вдруг переспросила свекровь.
— Тимофей и Илья, повторила ей Лиза.
— И они москвичи?
— Похоже так… — согласилась она.
— И девушку Лизой звали?
— Да!
— Всякое бывает, каких только совпадений в жизни не случаются, — пробормотала Лизавета Александровна.
Шпионские страсти «Затона»
Лиза с Лизаветой Александровной тревожились, и было с чего: Илья задержался, не придя на обед, не дождались они его и вечером на ужин. От соседей на крыльце, что служил своего рода радиостанцией новостей по «Затону», узнали, что случайно где-то невдалеке от части, в леске, нашли охотники замаскированное непонятное передающее устройство. Охотник зацепился ногой за кочку, она отвалилась, а там замотанная в целлофан станция, аккуратно уложенная в ямку. А земли от вырытого убежища нигде и нет. Мужик, оглядевшись, заляпал всё, как оно было, и рванул к военным в часть. Попросив у дежурного провести к командиру, выложил всё. Оставив вместо себя на хозяйстве начальника штаба и забрав караул, Седлер выехал на место ЧП. Прибыв с охотником на полянку и осмотрев схрон, Илья принял на свой страх и риск решение: оставить в засаде двух бойцов с автоматами и офицера. Вернувшись в дивизион, доложил по команде о случившемся ЧП вблизи затона. Полк долго отмалчивался. После неоднократных напоминаний, последовала очень мудрая команда — ждать.
— Интересно, чем мы сейчас занимаемся, если не ждём. — Стукнул кулаком перед носом замполита Илья. — Ты мне объяснишь, что у нас так любят все прятаться за долгоиграющие пластинки в государстве. Там где надо действовать, страхуются.
Тот, отшатнувшись, и скривившись на дверь, толкнул его на стул:
— Тихо, не ори. Меры принял, подстраховав ситуацию, и сиди. Не все же такие, как ты от винта.
— Сколько ждать, как ты думаешь? — вздохнув, поднял на него голову Илья.
— Спроси чего полегче, — огрызнулся замполит.
Ждали полночи, беспокоясь за самовольно выставленный караул. К утру полк родил команду: «Выставить охрану».
— Уже выставили, — плюнул в сердцах Илья, как особисты долго чешутся. Вот за какой-нибудь чистый листок из секретной тетради, уже б до Красноярска насвистели, а тут ни пыр, ни мыр, ни кукареку.
Засунув руки в карманы галифе он побегал, скрипя начищенными до блеска, сапогами по кабинету.
Замполит, покрутив головой, разрабатывая уставшую шею, промолчал.
— Что молчишь Юрок? — не выдержал Седлер.
— Думаю! Менять скоро надо будет наших ребят. Затекли у них там, надо думать, конечности и комары заразы сожрали всё, что съедобно.
Илья поднялся:
— Давай так — иди, караул наш проверь, а я пойду на столе с полчасика покимарю, придёшь, разбудишь. Сам поеду к схрону.
Но соснуть не довелось, постучавшись в кабинет, бочком впорхнула Светка. Недовольно протерев закрывающиеся глаза, Илья воззрился на подваливший объект. «Откуда эта стерва чует мою потребность во сне. Ну, непременно мешается под ногами. Какими взглядами она меня испепеляет жуть, — усмехнулся он. — Знает же, не замечать эти буравчики просто невозможно. К тому же совершенно не пробивная. Ты её в окно, а она в трубу. Думал после инцидента на «Рыбаке» отвалит и успокоится. Ан нет! Опять рвётся в бой. Подваливает чертовка непременно в тот момент, когда я спать хочу».
— Тебе кого? — простонал он, вертя в руках для картинки делового образа карандаш.
Та посмотрела на него так, что он сразу понял беспочвенность своего вопроса. И закрепляя позиции быстренько озадачила его ответом:
— Кофе принесла с пирожком, пекла сегодня, попробуй.
Он зевнул и потёр глаза:
— Чего тебе не спится? Не понимаю я твоего мужа.
Телефонистка махнула рукой в непонятным направлении.
— Он шпиона караулит, сам же его там оставил.
Выйдя из терпения, Илья гаркнул:
— Мы на ты не переходили.
— Господи, крику-то, — поправила причёску та и опять воззрилась на него.
А Седлер уже уцепился за другое.
— Информация у нас поставлена не хуже ЦРУ. Вот откуда бабьё всё знает?
Та поковыряла обшивку столешницы и выдала секрет:
— Как получится, в этот раз я на телефоне сидела.
— Уволю всех баб к чёртовой матери, — распалился он.
— Ешь, — пододвинула она ему еду.
— Ещё отравишь, — отпихнул он тарелку.
Она хихикнула и объявила:
— Хочешь, хлебну сама, просто жаль, сидишь, мучаешься.
— Иди, а? Мне точно не до тебя сейчас. Соколов, алло, — крутил он ручку полевого телефона. — Готова смена? Отлично. Давайте людей в лодку. Я иду.
Она недовольно поелозила аппетитным задом о бок стола.
— Что уходишь, что ли?
— Топай отсюда, сейчас привезём тебе милого, — вытеснял он её, напирая грудью на отступающую в коридор женщину, из кабинета. — Глядишь, и пирожки твои пригодятся. Оголодал, поди, там, среди комаров, сокол-то твой. Замёрз, опять же, погреешь.