Норткерр
Шрифт:
Вскоре до моих ушей донесся шум воды. Мы пришли на берег широкого озера, окруженного каскадами водопадов. Волшебное место! С одной стороны его окружала лесная гуща, с другой раскинулся небольшой каменистый берег. Там же, поодаль, примостился милый домик. Солнце играло на глади прозрачной воды, призывая окунуться в ее заманчивые глубины. И пойнтеры, едва увидев воду, так и сделали.
Брызги полетели во все стороны, намочив Анабель с ног до головы. Плеск воды смешался с ее звонким голосом и грудным смехом Тео.
– Противные псы! – выругалась она, гневно окинув брата взглядом за то,
– Может, и мы последуем их примеру? Здесь глубоко? – задала я вопрос, пытаясь немного остудить пыл сестры.
– Держись прозрачной воды, – коротко приказал Тео, направившись вперед.
– Нет, идем сначала в дом, – возразила Анабель. – Мы же не варвары. Пусть мой братец вынесет нам шезлонги и зонтики. К тому же, не мешало бы что-нибудь выпить. Ты любишь мохито?
– Зависит от того, сколько там спиртного, – ответила я, улыбаясь, и пошла за ней, с завистью наблюдая за собаками, успевшими вдоволь накупаться и вылезти на сушу греться.
Простой деревянный домик снаружи, внутри оказался просторным, светлым и уютным. Большое помещение было поделено на зоны: кухня, гостиная, уголок для отдыха. Лестница винтообразной формы вела наверх, где, очевидно, были спальни для тех, кто имел желание провести здесь больше одного дня. То, что здесь есть второй этаж, снаружи не видно из-за обступивших со всех сторон деревьев, державших дом, словно в объятьях.
Очевидно, кто-то позаботился о нашем отдыхе. В миске на барной стойке лежали свежие фрукты, а рядом в вазочке красовалась мята. И Анабель, пританцовывая, уже добралась до холодильника, вынула лед и принялась колдовать.
– Тео, ты как всегда?
В ответ сестре брат безразлично пожал плечами и понес на улицу два шезлонга, вытащив их из небольшой коморки у двери.
– Почему с нами не пошел еще кто-то – Ли Энн или близняшки, к примеру?
– Все заняты, а близняшки скучны, они все равно говорят только друг с другом. А что – тебе с нами тоскливо?
– Нет, – разуверила я, сев у стойки и подав ей лайм, – просто твоему брату я, кажется, не слишком нравлюсь…
– Тео? Да он со всеми такой. Но не переживай: после третьего коктейля он станет разговорчивее, – засмеялась она. – Этот уик-енд ему пойдет на пользу, а то совсем отвык от человеческого общества в своем лесу.
– А что он делает в лесу?
– Охотится.
– На кого, на диких зверей? Это что-то вроде спорта?
– Вроде того…
Анабель явно не понравилось, как я ухватилась за ее последнюю фразу, и она со звоном разрезала фрукт. По телу пробежало странное ощущение – то обмундирование не было типичным для охотника на уток или другую дичь. И Адам так внезапно уехал! Что-то здесь нечисто, даже эта прогулка мне выдавалась какой-то наигранной. И брат, и сестра вели себя неестественно. Нередко Тео останавливался и пристально оглядывал местность, словно повинуясь какому-то рефлексу. А Анабель уж слишком прилагала усилия, чтобы создать впечатление, будто праздность для нее – обычное дело.
– Ничего, сегодня отдохнем, а завтра вечером Адам уже будет дома.
– А разве мы сегодня не вернемся домой?
– Нет… там уборка…
– Конечно, смывают избыток полировки с перил, – под нос пробормотала себе я.
Не будь я знакома с ней всего каких-то пару часов, решила бы расспросить больше, но вновь моя врожденная тактичность не дала выяснить, что здесь происходит. Я могу потерпеть, допрашивать Адама мне намного комфортней.
Пока Анабель готовила коктейль, а Тео обустраивал места для отдыха, я старалась отделаться от назойливого ощущения тревоги. Вчера меня подмывало от непонятного восторга, а сегодня все наоборот. Чтоб отвлечься, я сосредоточилась на Анабель. Отрывая по виноградинке от фруктовой композиции рядом с моей рукой, я задавалась вопросом: что же все-таки связывает ее и того черноволосого угрюмого юношу.
– Ну, давай, спрашивай, я же вижу, тебе хочется.
– Что? – удивилась я. – С чего ты взяла?
– У тебя пытливый взгляд. Пошли, – сунув мне в руки стаканы, скомандовала она с хитрой улыбкой.
Через несколько минут мы обе сидели на деревянной веранде у озера. Анабель разлила напитки и принялась снимать свое платье. Оставшись в ярко-салатовом купальнике, она улеглась загорать.
Когда мы сюда собирались, она приказала сразу надеть купальник, я и подумала, что мы искупнёмся и назад. А тут оказалось, невидимые слуги даже одежду для смены доставили в дом. Причем выбор сделали за меня. Чудесно у них тут все устроено, неправда ли? Даже не знаю стоит ли привыкать к этому, Адам вроде говорил – жить мы здесь не будем. Я уж точно. Вся моя жизнь в Лондоне. Но на отдыхе такая услужливость вполне ничего.
– Ну чего ты, Алекс? Ложись, солнце скоро зайдет. Получится, зря пришли.
Купаться она, судя по всему, не собиралась, пришлось и мне устроиться на лежаке.
– И что ты хотела узнать? Говори.
Сделав глоток из своего стакана, я не стала притворяться, что она не права, признавая про себя, что не один Адам может меня читать. Очевидно, и сестра была проницательна. А может, я уж слишком незамысловатая?
– Кто этот Вольгард? Я имею в виду, кем он вам приходится, если не секрет?
– Ты об этом… – со скучающим выражением лица протянула она в ответ. – Его прапрадед и мой прапрадед были братьями, поэтому мы, как и почти все в нашей семье потомки одного рода. В этом случае в пятом колене… Очень дальние родственники в таком смысле. Ли Энн – его сестра, их мать – сестра Стива. Они из Сауткерра, туда отправился Адам.
– Ясно. Ты извини, просто я вчера заметила, как он смотрит на тебя… Между вами что-то есть?
Анабель закрыла глаза, наслаждаясь солнцем, и отвечала совершенно ровно, словно ее это не трогает даже в малой степени. А я думала, ее могло задеть мое неделикатное любопытство.
– Я же говорила, я ему нравлюсь.
«Какая самоуверенность», – подумалось мне, и, похоже, самоуверенность – естественное ее состояние.
– А он тебе?
– Иногда да, а иногда нет.
– Как это?
– Когда мы ссоримся, мне очень хочется с ним помириться. Но как только все между нами налаживается, я теряю к нему интерес.
«Какой ужас!» – пронеслось в голове.
– И давно это продолжается?
– Около трех лет.
– Но ты сказала, что только нравишься ему, три года – это долгий срок.