Норткерр
Шрифт:
Она улыбнулась мне своей лучезарной улыбкой, поправив выбившийся светлый локон, и коротко ответила:
– Потому что по ней ходили короли.
«Неожиданный ответ», – подавила я смешок. На самом деле она так ответила не потому, что не хотела говорить, напротив, Анабель лепетала без умолку. Но скорее всего, девушка и сама никогда не задавалась подобными подробностями. В остальном она мне начинала нравиться. И я ей, кажется, тоже. Надменный тон исчез, сменившись детской искренностью. Анабель, по сути, была большим, капризным ребенком. И этот ребенок гнул мужчин рода де Керр в дугу как только мог. За неполные сутки, проведенные здесь, убедиться в этом возможность была не раз.
Впереди раздавался собачий лай, два молодых пойнтера с коричневыми мордами и белыми в пятна телами петляли возле ног Тео, требуя его внимания. Он бросал им палку, они срывались как ошпаренные, неслись вперед и приносили ему ее обратно, прыгая в неистовом удовлетворении. Это раз за разом вызывало улыбку на его молчаливом лице, и слова одобрения расточались животным куда с большей охотой, нежели людям.
Сегодня за завтраком на открытой террасе я ответила на вопрос, с которым заснула накануне и на который мой мозг пытался ответить целую ночь. Я проснулась со смешанным чувством, и первая же мысль вернула меня к странному незнакомцу. Адам мирно спал рядом. И одолеваемая чувством вины, что в мой сон ворвался другой мужчина, я прильнула к нему, обхватив за талию. Меня обняли в ответ и одарили сонным поцелуем. Нет, определенно это просто сон, снились же мне раньше мужчины: киноактеры после захватывающего фильма, к примеру. Нет здесь ничего не обычного, просто его вид был неожиданным…
Утро в объятьях любимого не настраивало броситься на него с расспросами. После бурного дня в кругу новых людей минуты наедине были проведены очень приятно. Говорили мы мало…
Потом поспешили к завтраку.
Меня встретили более благожелательно, чем вчера. Теперь все с интересом расспрашивали кто о чем. Было много вопросов относительно моих корней. Я по очереди отбивалась от вопросов, что было весьма утомительно. Будучи по натуре человеком не стеснительным, говорить о своей семье с посторонними было для меня все же труднопреодолимым заданием. Слава Богу, иногда Адам прибегал на выручку; историю моей жизни он знал досконально. Судя по семейной активности, совет прошел позитивно для меня. Адаму даже не пришлось объяснять, они все сами показали. Но среди прочих на меня смотрели и две пары новых глаз. Воинственный незнакомец действительно оказался братом Адама. Его утренний вид шел в такой явный контраст с вечерним обликом, что я даже подумала, не почудилось ли мне. Тот меч, по-прежнему стоящий в холле (я обратила на него внимание, проходя на террасу), никак бы не подошел к сегодняшнему его наряду. Простая тенниска и джинсы делали из него обычного парня, хорошо сложенного, ну и что греха таить, очень симпатичного. Это было еще одно их с Адамом сходство. По сравнению с ними остальные мужчины рода де Керр сильно уступали в привлекательности. У Гарри были маленькие невыразительные глаза, а Уилл имел слишком крупный нос. Их обоих можно было назвать только относительно красивыми, хотя и очень милыми. Вольгард (наконец я запомнила его имя) выглядел слишком угрюмым. И от этого казался мне не симпатичным. Впрочем, это касалось лично меня.
Муж Элизабет – Стив – мне нравился, он добрый. Квадратные скулы его лица были единственными резкими чертами в нем, во всем остальном Стив выделялся мягкостью и праздной веселостью.
Когда в своем сравнении я вновь задержала взгляд на Тео, то снова подумала, не обмануло ли меня утомленное впечатлениями воображение. Но одного немого взора хватило, чтобы понять: нет, то, что я видела вчера, мне не почудилось. Он за все утро обратил на меня внимание только один раз, но и этого хватило, чтоб я умолчала о нашей странной вечерней встрече. Его взгляд словно предупреждал: «не стоит». Почему я сделала такой вывод, не знаю. Но сидя рядом с Адамом, чувствовала, словно этот Тео точно знает, какое сильное впечатление на меня произвел.
Откинув свои неуместные мысли, я наблюдала за тем, как общаются братья и другие. Адам всегда радостно отвечал, взвешено и внятно, а его брат за все утро не вымолвил и трех слов. Со стороны это всегда был монолог, но никого это не смущало. Кивок головы или абстрактный взмах руки вполне принимался всеми за полный ответ, и никто не пытался получить больше. Короткого ответа в виде двух слов удостоилась только Лисбет и Анабель, уж сильно донимавшая его все утро (я не совсем поняла, чего именно она хотела). Сестра заслужила твердое и неумолимое «нет».
Когда Адам представлял меня Тео, нахваливая, какая я умница и красавица, мы, потупившись, смотрели друг на друга: я, в неловкости скрестив руки, а он понимающе загадочно улыбался.
И почему я не сказала Адаму, что уже встречалась с его братом, сама не знаю. Может потому, что и он кое о чем умолчал и не в первый раз…
На завтраке была еще одна особа. Нас почему-то никто не решался познакомить, и целое утро я терпела на себе пристальный взгляд холодных серых глаз. Новая родственница (или кто она там им приходится) была примерно моего возраста, очень красивая и весьма чем-то расстроенная. Не знаю, заметил ли кто-нибудь еще, но эта девушка, даже не зная, кто я такая, уже меня ненавидела. Она часто смотрела в нашу сторону: ревностно на меня и мягко на Адама. Именно! Когда он обращал на нее внимание, даже если при этом речь шла обо мне, она вся источала свет и благодушие. Но стоило ему отвернуться, готова была испепелить меня.
Милая болтушка Анабель подсказала причину, в отличие от моего благоверного, сказавшего, что мне почудилось. Ага, как бы ни так! Конкуренцию чувствуешь сразу. Потом оказалось, что он вместе с Гарри и Уиллом и этой девушкой уезжают на день к своим южным соседям, но мне, увы, с ними нельзя.
– Семейные неурядицы, я буду послезавтра, Анабель не даст тебе скучать. Чего не скажу о моем братце, – улыбнулся сочувственно Адам. – Я люблю тебя.
И после полудня он укатил вместе с этой компанией, а я осталась здесь.
– Кто она? – спросила я Анабель, чтобы удостовериться в своих догадках, как только ми остались одни стоять на парковке.
– Ты заметила, как она смотрит на него, да? Не удивляйся, они встречались семь лет назад. Ну, еще до того, как он уехал учиться. Все думали, и она тоже, что он рано или поздно сделает ей предложение. Но он выбрал тебя!
Я выдохнула, глянув вслед машине.
– Ты же не будешь переживать из-за этого?
– Нет. С чего бы? Ты же сказала – это было семь лет назад.
– И что – тебе все равно, что она все еще любит его?
Анабель отличалась удивительной прямолинейностью и, очевидно, была совершенно не знакома с чувством такта. Тем не менее, я ответила совершенно искренне.
– Не скажу, что я рада, что он умолчал об этом. Но ее я понимаю и сочувствую, ведь тоже его люблю. Пройдет время, она остынет.
– Ты серьезно? – изумилась она. – Я бы так не смогла. И ни капельки ревности?
– На него всегда заглядываются, я уже переболела этим. Сделала вывод, что ревность – рак любви. Ее первопричиной есть чувство собственной неполноценности: ты не доверяешь либо себе, либо тому, кто рядом. Она мешает рационально мыслить. Предпочитаю обходиться без нее. Разве ревнуя, можно удержать любовь?
– Любовь нет, а любимого – да, – тонко подметила Анабель. – К тому же, когда любишь, вся рациональность летит к чертям. Ты нарушишь любые правила и запреты, только бы быть с ним, – уже на ходу добавила она.
– Но если нарушать все правила, ждать наступления счастливого конца, увы, не стоит, – догоняя ее, отпарировала я.
– В жизни бывает только один настоящий конец – это смерть, и она исключает счастье. Все остальное – только начало нового, а там, где есть начало, будет продолжение. А оно может быть разным. Ведь прождать можно вечность. И ничего не дождаться. Порой жизнь заставляет становиться на горло принципам – это всегда нелегкий выбор. Я предпочитаю выбирать то, что сделает меня счастливее сейчас.