Норткерр
Шрифт:
Я скользнула рукой по молнии, коснулась замка, легко его открыв. Платье отправилось на напольную вешалку для одежды, а я, разглядывая себя в зеркало, продолжила вспоминать новых знакомых.
В семье не было маленьких детей: Анабель – самая молодая, это было мне странно. Из близких четко запомнилось лицо Грэма де Керра, родного брата Алестера, соответственно дяди Адама. Высокий, как и брат, но более тощий, с утонченными чертами лица, он производил впечатление доброго ученого. Грэм непрерывно с интересом блуждал взглядом по сторонам и все время нашей короткой беседы этот почтенный джентльмен (ему было около шестидесяти) пытался объяснить мне происхождение красноватого лунного свечения, которое он будет сегодня наблюдать. А когда в очередной раз принесли шампанское, он переключился и принялся рассказывать, как вину придают цветочный вкус. Я улыбнулась, подумав, что будь дядюшка Грэм сейчас в этой комнате, то застав меня за чисткой зубов, прочитал бы мне лекцию о том, как изобрели зубную пасту и что ее белый цвет достигается искусственно с помощью каолина и прочего (это я видела в какой-то научной телепередаче).
И все же он мне понравился. Грэм де Керр – своего рода ходячая энциклопедия. И думаю, таким образом все знания, сидящие в его голове, находят себе применение.
Следом за дядей меня представили его дочерям-близняшкам: Сью и Керин (кажется, так их звали). Им было около тридцати, одинаково одеты в серые платья с крупным цветастым узором по бокам, обе были не замужем. Виной тому, по словам Анабель, излишняя привязанность друг к другу. Такой вывод сделала и я, поскольку за весь пикник они не отошли друг от друга, держась за руки. Разъединились сестры только во время ужина. В остальное же время они не разлучались. Обе, как и отец, занимались науками.
Два высоких молодых человека с веселым нравом, представленные мне следом за неразлучными сестрами, приходились троюродными братьями Анабель и Адаму. Гарри и Уильям были названы в честь британских принцев своей матушкой – тетушкой Клай де Керр, милой улыбчивой женщиной лет под пятьдесят. Она трижды за вечер спрашивала мое имя, но кажется, так его и не запомнила. Семейство де Керров также включало Элизабет и Стива: им было под сорок, у них трое несовершеннолетних детей, которые, по словам Анабель, учатся в каком-то элитном закрытом пансионате и бывают здесь только на каникулах. Когда у них каникулы она не уточнила, но явно не в июле, который стоял на дворе. Самые старые представители семейства бодро держались в тенистой части лужайки и строгим взглядом наблюдали за происходящим. Нас представили, но многословностью, как и Алестер, приходившийся сыном самому старому из них – Хьярти де Керру – они не отличались. Естественно, их имена быстро выветрились из моей головы. Столько за один день запомнить невозможно.
Вторая половина семейства носила также фамилию де Керр, и все приходились родственниками друг другу в той или иной степени. Как бегло объяснила Анабель, они родня в шестом, а некоторые в седьмом и в восьмом поколении. То есть формально, не пекись они о такой сохранности сведений о роде, в нормальном мире их просто считали бы однофамильцами. Так, например, двоюродный брат Анабель Брайан, мать которого была сестрой Алестера, взял в жены Клинет, отец которой также де Керр, но их прямое родство отслеживается аж в седьмом колене. Одним словом, родственные браки здесь имели место, однако родство должно быть больше трех колен. Все это необычно. Подумать только, несколько столетий семья держится так сплоченно и не допускает потери родственных инициалов. Это экстраординарно.
Впрочем, Анабель упоминала, что по традиции, если брак женщины рода де Керр заключается с посторонним (что бывает крайне редко), ее будущий муж должен отказаться от своего имени и взять имя де Керр. С мужчинами проще. Но одно мне дали понять однозначно: пробиться в этот клан не так уж просто. Судя по всему, то, что сделал Адам для семьи, было нетипично.
Я пыталась запоминать, кто кому в каком колене родственник, но это было очень сложно. Понятно, что среди них есть как самые близкие родственники, так и очень-очень дальние. Начиная перебирать это в голове и уяснила, что у Адама есть родные брат и сестра, пять кузенов и четыре кузины от дяди и тети, уже покойной. Троюродные братья Уильям и Гарри, две троюродные сестры и пятеро племянников… нет племянников трое… черт!
Я прополоскала рот и вернулась в комнату, бросив затею выстроить родственников Адама в логические цепи. Позже поищу какую-нибудь фреску с фамильным древом – уверенна она тут есть, куда им без этого. У Медичи – есть, у Виндзоров – есть и у Де Керров – есть. Сто процентов!
Облачившись в легкие спортивные штаны серого цвета и белую футболку, я бесцельно прошлась по комнате туда-сюда. В ней было немного душновато. Спать по-прежнему не хотелось, телевизор смотреть тоже, а вот воздух не помешал бы. Дверь на балкон пряталась за прозрачной занавеской, отодвинув ее в сторону, я вышла наружу. Ночная свежесть ударила в голову словно крепленое вино, таким опьяняющим был этот лесной аромат. Здесь духоты не наблюдалось, обилие леса вокруг создавало просто райские условия. На балконе, хотя это скорее терраса, было где развернуться. Я подошла к краю, оперлась о каменные перила, огляделась, чтобы понять, где нахожусь. С этой стороны фасад выходил на ту самую поляну позади дома, на которой сегодня был пикник. Надо же: сейчас не осталось и следа нашего пира, и небольшая палатка для танцев тоже исчезла. Все убрано как по волшебству. Маленький пруд все также виднелся вдали, плакучие ивы купали в нем свои ветки, соприкасаясь с лунной дорожкой на его глади. Мой взгляд перекочевал на большой желтый диск, и, как и рассказывал дядюшка Грэм, луна отдавала красным свечением. Удивительно, он говорил правду! Такой огромной луны я вообще никогда не видела. Да и вообще не помню, когда вот так пристально стояла и разглядывала это чудо природы. В городе вообще как-то не обращаешь внимания на подобное. А зря – это так чудесно.
Тишину ночи иногда прерывали звуки ночных обитателей, создавая чудесную мелодию сумеречного времени. Из комнаты донеслась мелодия Энди Уильямса «Twilight time». На моем лице растянулась удивленная улыбка. Переключая, я оставила музыкальный канал. И надо же, чтоб из всего разнообразия заиграла именно эта песня. Ей по меньшей мере пятьдесят лет. Моя мама ее любила…
Deep in the dark your kiss will thrill me like days of old
Lighting the spark of love that fills me with dreams untold
Each day I pray for evening just to be with you
Together at last at twilight time…
«В глубокой тьме твой поцелуй будет будоражить меня, как в прежние дни.
Освещая искру любви, которая наполняет мои сны невыразимые.
Каждый день я молюсь, чтобы настал вечер, просто чтобы быть с тобой.
Вместе, наконец, в сумеречное время»6.
Я позволила себе немного попеть (вряд ли кто-то меня услышит), а мелодия лилась из комнаты, заражая меня и заставляя подпевать.
Странный момент: я чувствовала какую-то невыразимую радость, улыбка не сходила с моего лица. На несколько минут в душе случился некий переворот. Песня заставила забыть о невзгодах и разбудила странную ностальгию. «Неужели вскоре случится чудо?» – твердила моя душа. А ум отвечал: «Конечно, ты же любишь его, и вы поженитесь, поэтому ты должна быть счастлива». Как же хотелось, чтобы песня не заканчивалась и момент этот длился вечно.
Но такое было невозможно. Музыка вскоре стихла, сменившись совершенно незнакомой песней, а я обнаружила, что не только пела, но даже кружилась в танце. Вместе с мелодией я застыла в пол-оборота и увидела перед собой каменное изваяние дракона. Это была одна из двух скульптур, украшавших балкон. Один примостился на одном краю террасы и глядел вниз, другой здесь, на другом конце, и был повернут лицом на фасад. Его пасть открыта, а в глазах сверкали красные камни. Это сначала меня слегка напугало.
– Ну, привет, дракоша, – вырвался у меня смешок, когда я пришла в себя. – Тебе понравился мой танец? – я засмеялась.
С ума сошла: говорю со статуей и радуюсь неизвестно чему. Наверное, шампанского было слишком много. В голове проносились разные мысли и в частности, что у человека, делавшего эти скульптуры, определенно был талант. Ведь изваяния выглядели словно живые, просматривались даже мелкие детали: чешуйки, когти, шипы. Но вот с разнообразием был явно недобор. С таким талантом не стоило ограничиваться одними драконами. Конечно, то, что они все разные (я пока не видела двух одинаковых), было круто, но можно было изобразить еще что-то…