Норткерр
Шрифт:
С уходом главных действующих лиц сцена потеряла свой драматизм, и люди вокруг оживились. Они продолжали с интересом поглядывать на меня, но не решались вступить в беседу. Все потихоньку разбрелись. На поляне, покрытой сочной, зеленой, коротко стриженой травой, между ярких вкраплений клумб с разноцветными цветами стояли столы, накрытые безупречно белыми скатертями с изобилием еды на них. Вокруг поляны возвышались уютно рассаженные деревья, создавая идеальное сочетание тенистых и солнечных мест. Откуда-то доносился запах жареного мяса, возбуждая аппетит. Между тем, когда члены семейства расступились, я наконец заметила обслугу (естественно, такое имение не может обходиться без профессиональных помощников). С важным видом они разносили подносы с напитками и закусками.
Мне поднесли напитки. Я охотно взяла бокал шампанского и осторожно его пригубила. Вкус был мягкий и сладковатый, во рту оставались нотки цветочного букета. Восхитительный напиток! Да, не так я все это себе представляла. Подобный прием сбил бы с толку любого. Теперь главное – расслабится и быть собой… или не быть. Пожалуй, надо следить за языком, чтобы не сказать чего-то лишнего. Слава Богу, моя профессия научила кивать с умным видом, а сегодня это весьма пригодится.
Меня окликнула Анабель, позвав следовать за ней к столику у маленького пруда.
– Угощайся, наш повар сегодня превзошел себя. До ужина еще есть время, а пока только закуски.
– Ваши родители не рады мне?
– Нет, дело не в тебе, скорее Адаму придется кое-что объяснить. Алестер не любит сюрпризы. Ведь о твоем приезде знала только я и Тео.
Ну что ж, мое нутро меня не подвело. Стоило ли удивляться такому повороту? Я могу поклясться, что предчувствовала все с самого начала нашей помолвки.
Это ставило меня в неловкое положение, но объект моего негодования удалился, поэтому взяв в руки небольшую тарелку, я положила на нее несколько тарталеток. «В любой непонятной ситуации ешь» – мое сегодняшнее кредо. По крайней мере, рот будет занят, и я не ляпну какую-нибудь глупость.
Мы с Анабель сели на лавочку возле пруда, откуда мне прекрасно были видны все обитатели Норткерра. Рассматривая без сомнения интересные лица, я решила, что можно немного узнать о них, пока жду и уплетаю вкуснейшие закуски.
Анабель охотно делилась со мной всем, что меня интересовало. Отвлекая от мучившего вопроса, о чем сейчас беседует мой благоверный с родителями.
***
– О чем ты только думал, когда привез ее сюда?! Правила для всех одинаковые!
– Да сынок, тебе следовало предупредить нас, – прервала грозный рев мужа Лисбет. Ее ласковый говор и внешнее спокойствие находились в диком контрасте с пылающим гневным лицом Алестера и его громким басом.
Уединившись от всех в примыкающей к оранжерее комнате, где мать держала свою коллекцию редких орхидей, Алестер сразу высказал сыну собственную позицию. Отец не одобрял поступок сына, да и мама тоже, но в более мягкой форме.
– Я ожидал такую реакцию, к тому же я не намерен ей все рассказывать, это необязательно.
– Мало того, что решил взять в жены постороннюю девушку, но и привел глупейшую из них?!
– Не надо так говорить о ней, – нахмурился сын в ответ на язвительную реплику отца, – она очень умная.
– Не злись сынок, отец хочет сказать, что ты не сможешь скрывать от нее правду, ибо умный человек сразу поймет, в чем дело. И если ты прав, она сможет сложить два плюс два.
– Но тетушка Клай ничего не знает, а ведь живет в Норткерре всю жизнь.
– Да у нее же дефект памяти, она помнит только события одного дня! Ты должен был знать это! – вновь взревел отец.
Адам удивленно поднял бровь. Как же столь занятный факт ускользнул от него?
– Но нас она узнает! – все же возразил сын.
– Милый, нас она узнает, ибо видит каждый день, и это ее мозг воспринимает; эпизодические же случаи она забывает.
– Правда? – удивленно переспросил сын. – А я всегда думал, почему она такая странная.
– Если твоя нареченная не страдает тем же недугом, то у тебя большие проблемы.
– Нет у меня проблем, ибо мы не обязаны жить Норткерре…
Тут Алестер глянул на сына как на клятвопреступника, и тот прочувствовал всю силу этого взгляда, поняв, что слишком близко подошел к черте. Следовало лучше продумать план действий.
– Это не обсуждается и это не нам с тобой решать. Судьба каждого из нас была предопределена с самого рождения, и никому не дано пойти против своего предназначения. Ты не хуже меня знаешь, чем это грозит не только тебе и всей семье, но и миру…
– Я волен выбирать…
– Нет, не волен, ты и так получил больше других. Твой брат, отказавшись от возможности увидеть мир, остался здесь вместо тебя, и ты имел целых два года больше того, чем тебе полагалось на обучение. Но время настало, и ты должен занять свое место. Тебе еще многому следует научиться.
– За два года не было ни одного охотника, думаю, они и вовсе вымерли.
– Охотники будут появляться столько, сколько существует то, что мы охраняем. И тот факт, что их давно не было, говорит: не следует терять бдительность, или они не преминут этим воспользоваться.
– Я всегда был на чеку, не думаю, что мог упустить из виду искателя.
– Уверен? Можешь положить на кон нашу жизнь? – с вызовом подступил отец, глядя в упор.
Адам замялся и недовольно буркнул:
– Нет, – проигрывать схватку с отцом было для его самолюбия не самое приятное занятие. – Но я ей все равно ничего не скажу!
– Тогда о свадьбе не может быть и речи. Если ты ей не доверяешь, зачем ее вообще привез?
– Я доверяю ей, просто хочу оградить.
– Хочешь оградить, отвези ее туда, откуда привез, и закончим на этом. Твое место здесь, а ее – нет.
– К тому же сынок, дело не только в ней: об этом могут узнать ее близкие и родные, а подобного допустить нельзя. Мы должны оберегать всех.
– У нее никого нет, ее родители давно погибли, последним родным человеком была бабушка, она уже тоже обитает в царстве мертвых, поэтому не стоит об этом тревожиться.