Норткерр
Шрифт:
Дверь в дом-замок была открыта настежь, призывая войти. Это выглядело странно. Дворецкий был бы здесь весьма уместен. Из передней мы попали в огромный зал, где меня заботливо усадили на диван у камина. Кажется, Адам был озадачен. Никого из домочадцев не наблюдалось. Мне тоже было это удивительно после его уверений, якобы Норткерр кишит людьми. Пока тут звенела могильная тишина.
– Побудь здесь, я сейчас вернусь. Пойду, посмотрю, что тут происходит, – слова разлетелись по залу эхом.
– Как скажешь, – едва слышно ответила я, боясь нарушить тишину этого места.
Он вышел за дверь, я осталась одна, рассеянно глядя по сторонам. Маленькие и большие скульптуры и статуэтки, красивая лепка, обилие картин и светильников, старинная мебель в стиле классицизма – здесь было на что посмотреть. Все весьма изыскано, без лишней вычурности и, несмотря на величину помещения, в этом месте чувствовался домашний уют. Видно было, что за всем следят очень тщательно и упадка не допускают, как часто бывает в старинных замках и дворцах. Будучи фанатом, я объездила немало замков (благо, в королевстве есть на что посмотреть) и часто замечала, что даже обжитые порой представляют собой плохо замаскированную ветошь. Иногда вся мебель в старинных дворцовых комнатах очень хлипкая и потертая. Да и сами помещения пропитаны сыростью и духом старости не в том смысле, в каком хочется. Оно и не удивительно – содержание подобных зданий требует от владельца немалых финансовых затрат, которые редко окупаются туристическими доходами.
Но здесь все выглядело идеально – таким свежим, словно построено вчера.
Тут доминировала темно-красная палитра, умело разбавленная светлыми тонами: стены обшиты резными панелями из красного дерева, как и мебель, перетянули светлой замшей, на полу ковер в тон мебели. Настенный декор светло-кремового цвета разбавляли темные тона, идеально сбалансировав свет и темноту. Обилие освещения также обеспечивали огромные окна. Вдоль стены я их насчитала семь. Низкие широкие подоконники так и манили посидеть и полюбоваться открывающимся видом. За окнами пестрел цветом и свежестью ухоженный английский сад. Солнечные лучи заманчиво струились в комнату, зазывая погреться под ними.
Напольные часы негромко пробили пять, когда я решилась присесть на мягкое сидение подоконника.
– Я тоже люблю здесь сидеть, – раздался мягкий голос, заставив меня встрепенуться. – О, я вас напугала! Прошу прощения, – продолжила хозяйка голоса.
– Нет, что вы, – невольно солгала я, увидев перед собой молодую девушку лет двадцати.
Я не сразу распознала в ней сестру Адама, ту самую особу, стрелявшую в нас. Там, на стене она была в обтягивающих брюках, а сейчас на ней надето легкое струящееся платье нежно-персикового цвета. Вблизи она оказалась очень красивой: светлые, выразительные глаза зеленовато-голубого цвета, тонкие черты лица и длинные русые волосы, ниспадавшие на изгибы плеч, делали ее похожую на лесную нимфу.
– Я Анабель, – представилась она, протягивая руку. – А вы Алекс, правильно?
Я ответила на рукопожатие, успев уловить при этом пренебрежительную нотку в ее голосе.
– Вообще-то Руксандра, но все зовут по-разному. Адам придумал Алекс или Санни, друзья говорят Сандра… – уточнила я, сама не зная, зачем вдалась в такие подробности.
– Красивое имя!
– Да? Я его ненавижу.
– Оно означает «рассвет».
– В самом деле? – смущенно переспросила я. – Не знала.
– Себя надо знать, – заметила как бы между прочим Анабель. – Как же вы себя зовете, Руксандра?
Это сложный вопрос, с моим именем всегда было непросто. Люди постоянно переиначивают его, сбивая меня с толку.
– Версия Адама мне нравится.
– «Санни» звучит очень мило, – с интонацией ответила она. – Брат сказал, я слегка напугала вас. Думала, он все вам о нас рассказал.
Ничего себе «слегка», подумала я, глядя на эту миниатюрную блондинку, так оценивающе рассматривающую меня.
– Нет, он ничего не говорил, поэтому ваше приветствие меня, мягко говоря, обескуражило.
– Не говорил? Забавно, хочу посмотреть на реакцию Алестера, когда он узнает, – многозначительно произнесла она.
– Кто такой Алестер?
– Наш отец, разумеется. Вижу, вы и впрямь ничего не знаете. Как это типично для Адама, нарушать все правила. Ну что же, Санни, пойдемте: нас уже все ждут.
– Анабель, погодите, – остановила ее я. – О чем вы говорите, что Адам мне не сказал?
Девушка меня оглядела со спокойным выражением лица, заметив:
– Вам следует переодеться.
Стало ясно, отвечать она не будет.
– Я подожду Адама, он должен послать кого-то за вещами.
– В этом нет необходимости, ваши вещи уже наверху, Адама задержали родители. Сами понимаете, они давно не виделись. Я вызвалась вам помочь, желая воспользоваться случаем и лично извиниться за тот инцидент.
Судя по ее тону, попросить прощения девушку заставила не совесть, а брат. Чудное начало!
– Вам нет нужды извиняться, я не держу на вас зла, просто испугалась за жизнь Адама.
Анабель улыбнулась снисходительной улыбкой.
– Вы недооцениваете его, впрочем, оставим это на десерт. Надо поторопиться.
Да уж, предвкушаю я этот десерт. Адам так просто не отвертится. Как только мы окажемся наедине, я заставлю его говорить, это уже совсем не весело. Вслух же я произнесла:
– Я переоденусь, если меня проводят в какое-то укромное место.
– Я покажу вам вашу комнату.
– Буду признательна вам.
– Может, перейдем на «ты»? – уже на ходу сказала Анабель, упорхнув в холл. – Полагаю, нам предстоит породниться.
– Надеюсь, – буркнула я себе под нос, едва поспевая за ней.
Из холла по широкой лестнице мы поднялись на второй этаж и, пройдя по длинному коридору, устланному мягким ковром, остановились возле одной из дверей.
– Это будет твоя комната, – Анабель открыла и пропустила меня вперед.
Просторная спальня, в мягком оливковом тоне, хорошо обставленная, но без излишеств – отлично продумано, если новый обитатель захочет обжить ее под себя.
«Моя?» – подумала я, смутившись.