Носители искры
Шрифт:
Близнец кричал, простирая ко мне руки, я не слышал слов, но знал: он просит меня вернуться и выкопать его из грязи. Сделать этого я не мог: боялся, что стоит только повернуться спиной к ветру, как он поднимет меня в воздух и понёсёт в противоположном дому направлении. Поэтому я продолжал буйволом переть вперёд, чувствуя, как от каждого моего рывка верёвка между нами натягивается. В какой-то момент мне вдруг показалось, что она лопнула. Задохнувшись от испуга, я завёл руку за спину и, ухватив верёвку, дёрнул на себя. Она мгновенно натянулась струной: близнец был всё так же ко мне привязан, но вместо облегчения я вдруг почувствовал сожаление.
Отпустив верёвку, я оглянулся: близнец продолжал тянуть
– разозлился я. И почему увяз? Я посмотрел вниз - земля была мокрой, мои ноги скользили и чавкали по грязи, но их не засасывало. Как же он-то умудрился? Специально, что ли, он это делает?!
– всё больше разъярялся я. Чего добивается?!
Захотелось обернуться, но я подавил порыв, глядя на тёмные силуэты в ярко горящем окне: они смотрели на меня, теперь я это понял. Силуэт побольше поднял руки над головой, и я заметил натянутый между ними шнурок. Кулаки резко дёрнулись, и шнурок исчез, а потом, когда руки разошлись в стороны и силуэт сделался похожим на крест, я увидел, что из кулаков свисает два отдельных куска шнура.
Верёвка! Я опустил глаза, разглядывая петлю вокруг своего пояса. А если её не будет? Мысль отцепиться от близнеца обжигала страхом и холодом, но я не торопился от неё избавиться. Демонстрация, проделанная силуэтом в окне, заставила меня по-другому смотреть на вещи, и спустя некоторое время я осознал, что уже могу думать о потере близнеца без содрогания. Я провёл по верёвке: разорвать её, конечно, не получится, а вот развязать... рука скользнула за спину и - есть! Вот он - большой, сложный, затянутый сотней диких рывков узел! Я завёл за спину вторую руку и принялся теребить верёвку.
Руки уже занемели, а я всё возился с узлом, гоня от себя желание оглянуться, - боялся, что не выдержу мольбы близнеца - почуяв неладное, он принялся мешать мне, дёргая за верёвку. Но я не сдавался и, несомненно, добился бы своего, если бы небеса вдруг не расколола огромная, ослепительно яркая молния. Извиваясь толстым белым жгутом, разряд прошил воздух и ударил острым жалом прямо в дом.
Кажется, я закричал, но не услышал себя из-за страшного грома, и последнее, что увидел, это как дом взорвался, скрывшись в языках пламени, а потом меня с чудовищной силой отбросило назад, так что я врезался в близнеца, ударившись затылком прямо об его лоб. В голове раздался адский звон, всё вокруг закружилось, размешивая жёлто-красный огонь в чёрноте ночи, и я полетел куда-то, кувыркаясь во всех мыслимых и немыслимых направлениях.
* * *
– Да очнись же ты!
– слышалось сквозь гул в голове.
– Давай же, Степан, чёрт тебя раздери, очнись!
Я открыл глаза и увидел Пальченко.
– О Господи, слава тебе!
– тяжело прошептал искровед, вытирая пот со лба.
– Жить, значит, будешь.
"Что-то не так!" - хотел сказать я, но не смог выдавить не слова.
– Не можешь говорить?
– догадался Егор, сажая меня на койке и удерживая от падения назад.
– Это не удивительно. Твой мозг в шоке, и хорошо, если ты вообще соображаешь. А ты соображаешь?
– засомневался он, вглядываясь мне в глаза.
Я хотел кивнуть, но голова не двигалась, как, впрочем, и всё остальное. Ноги, руки - я их не чувствовал! И тут в коридоре раздалась автоматная очередь. "Что случилось?!!" - попытался завопить я, но рот не открылся, и наружу вырвался только сдавленный стон.
– Базу атаковали окли, огромными силами, по-моему, их целая армия! Бои идут по всему бункеру.
Искровед взвалил меня себе на плечо и стащил с койки.
"Ленка?! Серёжа? Дети?"
– Скоро окли ворвутся сюда!
– не понимая моих немых вопросов, продолжил Пальченко, сажая меня на пол и приваливая спиной к стене.
– Процедуру пришлось прервать, но перед этим я вкатил тебе всю оставшуюся сыворотку одним махом, вот почему ты не можешь говорить и, очевидно, - он поднял мою руку и отпустил, проследив, как она упала обратно, - двигаться. Чёрт, бес рогатый!
Искровед вскочил и бросился вглубь лаборатории, я хотел проследить куда, но голова словно свинцом налилась, и держать её вертикально сделалось невероятно трудно, однако и упасть на грудь она не могла, словно в шее что-то заклинило. От этого мерзкого двойственного ощущения к горлу подступила тошнота, а поле зрения стала заволакивать пелена.
– Стёпа!!!
– прямо в ухо заорал вернувшийся Пальченко.
Нечеловеческим усилием воли я разогнал опустившийся на меня тёмный морок и увидел в руках Егора балахон мониска. За спиной искроведа послышались удары, он обернулся. Звуки раздавались из бокса. Прижавшись лбом к стеклу, мониск с воем лупил кулаками в перегородку. Близнец!
– вспомнил я и замычал в ответ. Мониск перестал биться в стекло и застыл, сверля меня влажным блестящим взглядом. В памяти возникла картина, как взорвался дом и ударная волна бросила меня прямо на близнеца. Наши глаза встретились, в голове вспыхнуло ощущение удара затылком о его лоб, а потом... я будто провалился внутрь близнеца и одновременно впустил его в себя.
– Сорвирог приказал мне сделать всё, чтобы спасти тебя, так что - вот, надевай!
– Пальченко принялся натягивать на меня балахон.
Близнец внутри меня поднял руки, помогая искроведу.
– Ты двигаешься!
– воскликнул Пальченко.
– Степан!
Говорить близнец не мог, поэтому я молчал, надевая балахон. А потом тело моё поднялось и, шатаясь, направилось вглубь лаборатории.
– Ты куда?
– Егор схватил меня за плечо, но я вырвался и бросился к двери в стеклянный бокс.
– Ты хочешь его выпустить?!
– искровед метнулся за мной.
– Зачем?
Ответом стало громкое мычание в две глотки.
– Ладно, - кивнул Пальченко, отодвигая меня от замка.
– Ладно! Раз тебе это надо...
– он набрал код, и дверь в бокс открылась, - пусть, теперь уже всё равно...
Где-то за стенами, гораздо ближе, чем раньше, послышалась пальба, топот и крики.
– Окли!
– вскричал искровед.
– Они идут!
Близнец, до того стоявший, прислонившись к стеклу, выскочил из бокса, а я потерял возможность двигаться и стал падать ничком, но меня успел подхватить Пальченко и держал, пока мониск снова не перехватил контроль над моим телом. Сам он при этом застыл на месте, но, по крайней мере, не падал, постепенно приноравливаясь управлять сразу обоими нашими телами. Я тоже стоял, чувствуя сразу и себя и близнеца, в голове творилась полная каша, не давая думать.
В коридоре грохнули выстрелы, дверь в лабораторию содрогнулась. Пальченко метнулся к одному из столов и, порывшись в ящике, выхватил оттуда шнурок, на котором висел крест с длинной, остро заточенной внизу вертикальной перекладиной. Близнец завыл, потянув руки к кресту, я тут же упал на колени и стал заваливаться на бок. "Не отпускай меня, брат!" - сквозь толчею нераскрытых образов пронеслось в голове. Я моргнул, и мир вокруг изменился. Мы с близнецом засветились бело-синим светом, и по пульсации стало понятно, что он опустил руки, а я выпрямился. Искровед - бледно-зелёная матовая фигура - надел шнурок мне на шею.