Ностальгия по чужбине. Книга вторая
Шрифт:
— Ума не приложу! — Николай покачал головой. — Вы уж простите, но эти ваши версии представляется мне откровенным бредом. У меня прекрасная крыша, я нахожусь на нелегальной работе почти десять лет, регион, в котором я действую — один из самых важных для моего начальства…
— И совсем никаких идей? — отстраненно пробормотал Проспер, уставившись невидящим взглядом на кончик незажженной сигареты. — Полноценная версия, как откровенный бред или откровенный бред, как неполноценная версия…
— Знаете, у русских есть хорошее выражение: «Обжегшись на молоке, дуют на воду». Вы, по-моему,
— Может быть, — пробормотал Проспер. — Очень даже может быть…
— Хотя… — Николай потянулся к валявшемуся на столе «Тайму» и, не спрашивая, вытянул из пачки длинную сигарету. — Тот человек… Ну, который положил мне в карман кассету… Он был русским?
— Он был евреем.
— Но из России, да?
— Это настолько важно? — Проспер наконец оторвался от созерцания сигареты и пристально посмотрел на Серостанова. Резкие черты его лица заострились.
— Да, важно. Иначе я бы не спрашивал.
— Ну, хорошо… — Проспер щелкнул зажигалкой и уставился в какую-то точку на стене, поверх головы Серостанова. — Этого человека родители действительно привезли из Советского Союза. Но очень давно, когда нашему герою было всего двенадцать лет… — Проспер сделал паузу, словно обдумывая, стоит ли дальше развивать эту тему или оборвать ее прямо сейчас, пока не сказано самое главное. — К вашему сведению, уважаемый господин Серостанов, он был израильтянином. Стопроцентным среднестатистическим израильтянином, получившим в своей стране практически все — прекрасное образование, верных друзей, семью, интересную работу, материальный достаток… И в итоге предавшим ее…
— И, конечно же, он владел русским языком, — Николай спросил как бы невзначай, игнорируя подтекст, который Проспер вкладывал в свою информацию.
— Действительно владел, хотя и довольно скверно.
— Но владел? — настаивал Серостанов.
— Да, — кивнул Проспер.
— Как вы вышли на него?
— Что, простите?
— Этот человек допустил какую-то ошибку, прокололся на чем-то, или вас на него вывели?..
— Никак не пойму, что вы пытаетесь выяснить, Серостанов? — в голосе Проспера отчетливо проступило с трудом подавляемое раздражение. — Если вы ищите подтверждение версии, что этот человек работал не на советскую военную разведку, а на какую-то другую иностранную спецслужбу, то не тратьте зря мое драгоценное время: факт его сотрудничества с ГРУ никаких сомнений не вызывает. Он, можно сказать, документально подтвержден…
— И все-таки, я бы хотел получить ответ на свой вопрос, — спокойно возразил Николай. — Вас на него вывели?
— В определенном смысле… — Моти Проспер поскреб затылок.
— Как?
— Примерно с полгода назад была обнаружена утечка информации из одного очень важного объекта…
— Оборонного? — быстро спросил Серостанов.
— Все наши объекты оборонные, — вяло огрызнулся Проспер, явно устав сдерживаться. — И вообще, Серостанов, перестаньте, пожалуйста, заниматься сбором разведывательных данных в плену. В конце концов, это просто смешно!..
—
— Ну, ну, не кипятитесь… — Проспер откинулся на спинку кресла и, хрустнув суставами, с наслаждением потянулся. — Можете толком объяснить, в какую дверь вы ломитесь, Серостанов? Все-таки, у нас с вами разные ментальности…
— Зачем вам это знать?
— Чтобы я сразу дал вам нужный ключ, а не гремел всей связкой. Не люблю, когда шумно и бестолково…
— Прежде чем ломиться в эту дверь, ее надо как минимум увидеть, — пробурчал Сергей. — Что абсолютно нереально, учитывая ваш мораторий на сбор разведданных в плену…
Какое-то время Проспер с любопытством разглядывал своего пленника, потом хмыкнул и кивнул:
— Ну, хорошо! Объект, на котором была выявлена утечка информации, является крупным научно-исследовательским центром, занимающимся кое-какими секретными разработками, Для нужд обороны и обеспечения нашей национальной безопасности…
— Понятно… — Николай кивнул так уверенно, словно заранее знал ответ. — Скажите, а откуда именно поступил сигнал тревоги? Непосредственно из этого… оборонного объекта?
Моти Проспер с нескрываемым изумлением посмотрел на Серостанова. По сути дела, пойманный советский шпион вел себя так, словно являлся кадровым сотрудником израильской контрразведки.
— Что? — криво усмехнулся Николай. — Опять задаю некорректные вопросы?
— Похоже, на другие вы просто неспособны, Серостанов… — Израильтянин помедлил, после чего, доверительно приблизив лицо к собеседнику, медленно произнес. — Сигнал, господин Серостанов, мы получили из-за границы, от своего агента… А тот, в свою очередь, из достаточно надежных источников. Короче, у нас возникли определенные сомнения. Вполне достаточные, чтобы начать оперативную разработку. Так мы вышли на этого человека. Дальнейшее вам известно…
— Вы были с самого начала уверены, что агент выполнял задание ГРУ?
— Не совсем так. У нас имелись лишь косвенные факты.
— А подозрения, что советская военная разведка сознательно подставила этого человека, у вас возникали?
— Нет, не возникали, — Проспер решительно мотнул головой. — Во всяком случае, до вашего появления в Израиле, Серостанов.
— Информация, которую этот человек должен был передать мне, была действительно важной?
— Более чем, — хмыкнул Проспер. — Важнее, можно сказать, просто некуда.
— Это была стратегическая информация?
— В некотором смысле, — уклончиво ответил израильтянин.
— Как по-вашему, ГРУ нуждалось в ней?
— Хороший вопрос! — Проспер фыркнул. — Проще спросить, нуждается ли изголодавшийся удав в аппетитном кролике на обед…
— И, тем не менее, советская военная разведка решила подставить вам своего агента, лишившись важного источника стратегической информации?