Ностальгия по чужбине. Книга вторая
Шрифт:
— Тем не менее, он существует, — я упрямо гнула свою линию, осознавая в то же время, что ничего изменить уже нельзя. Скорее всего, я подсознательно хотела услышать все до единого опровержения своим паническим страхам перед предстоящей поездкой.
— Но не больше, чем риск попасть под машину, пересекая улицу!
— С моим-то счастьем! — я выразительно посмотрела на Паулину. Моя наставница не реагировала. Ее мраморное лицо абсолютно ничего не выражало.
— Поймите, Вэл: если вам удастся установить контакт с этим человеком, мы получим в руки ключ от решения всех проблем — и ваших, и наших! Пакет предложений, который мы делаем с вашей помощью этому человеку, сродни
— Я вас не понимаю, Дов!
— Короче, речь идет о предложениях, от которых он не сможет отказаться… — Дов улыбнулся. — Теперь вы понимаете, что я имею в виду?
— С трудом! — Я сжала кулаки с такой силой, что почувствовала, как ногти впиваются в ладони. — Если все так просто, о каком риске вы говорите?
— Я хочу, чтобы вы знали все, Вэл… — Израильтянин пододвинул свое кресло-шезлонг поближе, словно подчеркивая доверительность именно этой части разговора. — Единственный риск заключается в том, что в этом человеке может проснуться инстинкт самоубийцы. И тогда он потащит в могилу и вас… Но это вряд ли случится. Личность вашего контрагента изучена досконально. Поймите, вас выводят на него не просто так, а потому, что он представляется нам наиболее подходящим субъектом для этой операции. Он не фанатик, не одержим эфемерными идеями, не склонен к психопатизму… По своему психологическому складу этот человек уравновешен, имеет аналитический склад ума… Одним словом, он должен сделать корректные выводы, и это в итоге даст нам желаемый результат.
— Мое появление будет для него неожиданностью?
— В определенной степени. Но мы рассчитываем, что речь идет о неожиданности со знаком «плюс».
— Как я попаду в Москву?
— Рейсовым самолетом «Аэрофлота» Белград-Афины-Москва. Подданная Ее Величества королевы Великобритании госпожа Гортензия Лоуренс продолжает путешествовать по миру, соря на каждом шагу средствами мужа…
— Вы, кстати, не забыли, что паспорт у меня поддельный?
— Паспорт у вас превосходный, — улыбнулся Дов.
— А каким еще он должен быть аж за десять тысяч баксов? — огрызнулась я.
— Нам бы хотелось познакомиться с его изготовителем, — небрежно обронил израильтянин. — Поверьте, ему ничего не грозит, интерес сугубо профессиональный…
— Это не ко мне! — я посмотрела на Паулину. — Обратитесь к вашим союзникам, Дов. Думаю, если как следует пошерстить их сейфы, там можно обнаружить и мои кровные десять тысяч долларов..
Паулина сделала каменное выражение лица.
— Ладно, об этом позднее, — понимающе кивнул израильтянин.
— Я могу надеяться на вашу помощь там, в Москве?
— Да, конечно… — Дов знал ответы на все мои вопросы. — Правда, я бы не торопился называть ЭТО помощью — речь идет всего лишь о контакте. На случай, если возникнут непредвиденные обстоятельства или экстренные, не терпящие отлагательств, вопросы, имеющие непосредственное отношение к операции. Точнее, к изменениям в плане… Это только связь, Вэл, постарайтесь понять. Речь идет о человеке, услугами которого мы пользуемся исключительно редко. Можно сказать, практически не пользуемся, если вам понятно определение «стратегический резерв». Так что, не переоценивайте, пожалуйста, эту помощь, хорошо? И не злоупотребляйте ею. У вашего контакта в Москве нет волшебной палочки, взмахом которой он может в течении секунды перенести вас из опасного места в безопасное…
— Короче, речь идет об одиночном десанте в выгребную яму, — уточнила я. — А вся помощь заключается в том, что я могу связаться с вашим «стратегическим резервом», чтобы сообщить ему, как глубоко я в этом дерьме увязла… Я все правильно поняла, Дов?
— В целом, да, — кивнул
— Господи, так это было только введение?..
Гениальный замысел моих соотечественников по материнской линии заключался в том, что паспортный контроль в Шереметьево я должна была пройти по документам и с внешностью таинственном образом появившейся на свет Божий англичанки Гортензии Лоуренс. В случае удачного завершения моего похода на Москву (во что не верила не только я, но, как мне казалось, сами начальники Дова), по этим же документам я должна была вылететь из Союза. Раздумывая в самолете над столь простеньким и таким незамысловатым решением самой сложной для любой спецслужбы задачей — проникновение агента на территорию вражеского государства — мою душу занудливо точил червь сомнений. Возможно, свою негативную роль сыграло отношение Паулины к Богом избранному народу, но я никак не могла отделаться от мысли, что израильтяне, предложив мне воспользоваться старым паспортом, попросту решили сэкономить на мне несколько тысяч долларов. Подозрение было настолько ужасным, что поначалу я даже устыдилась собственного цинизма. Впрочем, вскоре я напрочь забыла об этих мелочах…
Все до одной из мучительных пяти минут, в течение которых я стояла перед окошком таможенника в Шереметьево в ожидании долгожданного въездного штемпеля на паспорт, меня не покидала единственная мысль: какое счастье, что молоденький советский пограничник в фуражке с зеленым околышем видит в проеме стеклянного окошка исключительно мое старательно нарисованное, ЧУЖОЕ лицо, а не ноги, которые вне поля зрения пограничника дрожали от страха с такой пугающей интенсивностью, словно их подключили к гидромассажеру…
Конечно же, Дов не из праздного любопытства интересовался именем изготовителя моего паспорта — фальшивый британский картон выдержал проверку и в Шереметьево. А, может быть, он, в отличие от верного Бержерака, вовсе и не был фальшивым?..
Прихватив свою сумку с ленты багажного транспортера, ползшую ленивым удавом между пассажирами, я вышла в зал прилета и, стараясь не смотреть по сторонам, направилась к стоянке такси. У меня был четкий, разработанный не мной, план действий, каждый шаг был выверен, каждое действие — продуманно. То был тот самый редкий случай, когда никому — и, в первую очередь, мне самой — не нужны были импровизации. Нельзя сказать, что я была рада этому обстоятельству, однако определенное чувство уверенности оно вселяло. Во всяком случае, уже садясь в такси, я непроизвольно отметила, что ноги перестали дрожать…
В гостинице «Союз» я заполнила формуляр, заскочила на несколько минут в довольно элегантный номер, состоявший из двух небольших комнат, разбросала везде, где только смогла, типичные следы женского присутствия — от косметики до нижнего белья — и, прихватив с собой только сумочку со всем необходимым, спустилась на лифте вниз.
За стойкой регистрации восседали сразу несколько стройный девиц в белых блузках, одинаково черных пиджачках (я сразу же представила себе скептическое выражение лица Паулины, которую этот покрой поверг бы в глубокий шок) и выражением полнейшего наплевательства на весь окружающий мир.