Новый Мир - Золото небесных королей
Шрифт:
– Вольга, вперёд, вперёд, на холм!
– вскричал Рагдай. Голосом рвущимся от встречного ветра и сотрясений бешеной скачки он предотвратил бросок копья. Однако Вольга тупым концом оружия ударил стоящего тут же рядом коня под богатым седлом, отчего тот пустился с места в галоп и быстро исчез. Незнакомец одним прыжком достиг дуба и укрылся за его стволом. По коре мелькнул блик обнажённого клинка. Всадники промчались мимо, брызнув земляными комьями, взлетели на холм, искрошив копытами буйный репей, и будто врезались в хрустальную стену. За холмом, в низинах, на возвышенностях, в тени и на свету, выныривая из зарослей и снова скрываясь, двигались всадники и пешие вои несметным числом. Слева направо и справа налево. Прямо же под холмом стояло десятка два холщовых шатров. А дальше был целый город... Чадили костры, паслись кони, топтались волы, вкривь и вкось стояли крытые повозки. Бродили полуодетые, длинноволосые, вооружённые люди свирепого вида. Они отрывисто переговаривались, смеялись, толкались, пили воду, бросали собакам кости, кидали топоры в соломенное чучело, гремели молотками по подковам, скрипели заточными камнями по лезвиям, пытали кого то углём, отчего слышался надрывный визг, мелькало обнажённое женское тело, за ближними палатками, на дереве, раскачивались трое повешенных вверх ногами, колотил бубен.
– Эх, рубани рука!
– Стовов вздыбил, поворотил коня. Казалось, все, кто был на холмах между лесом и Моравой и даже на Карапатских утёсах, уставились на него. Конь под князем звонко, весело заржал. Стовов тряхнул липкими от пота волосами и улыбнулся.
– Тут будем?
– спросил Оря, набычив шею, щурясь против низкого вечернего солнца и наблюдая, как, повторяя их путь, из разрыва леса, за которым жило вороньим клёкотом мёртвое поле, появляются всадники. На ветру трепетали хвосты, гривы, плащи, на солнце бликовала крестообразная оковка круглых щитов, прыгали белые лезвия копейных жал.
– Не люблю я длинные копья во встречной сшибке, - нарочито лениво сказал Ацур, вытягивая меч и левой рукой делая движение, словно отбивая несуществующим щитом устремлённое в живот копьё.
– Если стребляне успеют пустить хотя бы по две стрелы, то нас, считай, поровну будет, - почесал затылок Тороп.
– Если, конечно, у тех крылья не прорастут.
– Он кивнул в ту сторону, куда до того глядел стоящий под деревом: слева едва различимые, таща длинные тени, из тесницы между курганами выходили всадники большим числом, вперемешку с крытыми повозками. Они были далеко, можно было, наверное, десять раз ударить в ладони, прежде чем звук рога достиг бы их.
– Ну, что ждём? Пока те, в шатрах, очухаются?
– зло бросил Мышец, и было слышно, как скрипнули его зубы. Он дёрнул поводья так, что в морде коня что то хрустнуло, а глаза животного стали круглыми.
– Эх, железо, камень, ветер, солнце!
– Ну, с разбегу размаху?
– покосился на князя Тороп.
Стовов кивнул, двинул коня вниз по склону, запрокинул голову, отвёл в сторону руку с мечом и исторг из глотки прямо в белёсое небо с розовой прослойкой заката не то вой, не то рык. Постепенно убыстряя ход коней, они спустились обратно, оставив за спиной чёрную кромку надвигающейся ночи, бело чёрную даль, тревожные крики чужого стана. Тут Рагдай с удивлением увидел, что под одиноким дубом всё ещё стоит великан в золоте.
На один неуловимый миг всё остановилось в глазах кудесника. Застыло заходящее солнце, едва коснувшись Рудных гор, перестала биться на ветру чёлка между прижатыми ушами коня, прекратило сотрясаться пространство заодно с ударами передних копыт, вороний крик затянулся, как вой морской бури. Человек этот под дубом, весь его вид и облачение не могли принадлежать смертному. Однако конь незнакомца всё таки поддался копейному удару полтеска, да и меч против живых оборотень не обнажил бы.
Живой.
И, видимо, ждал подхода из холмистой теснины княжьего воинства. И стоял один по другую сторону холма от стана, похоже швабского, саксонского, может, франконского. И явно подивился появлению диковинного вида полтесков, стреблян, Стовова, Ацура, но не дрогнул при появлении копьеносных всадников с крестообразной оковкой щитов. Видно, он был одним из них. Тех, кто вышли из теснины, тех, за холмом, тех, кто несся галопом, выставив перед собой копья. И он был сейчас лучшей бронёй, чем фризская кольчуга Ацура, стрелой точнее, чем стрелы стреблян, клинком прочнее меча из небесного железа, конём более рьяным, чем княжеский Пыток, заклятием сильнее заговора полтесков.
Перед глазами, вернее, перед одним зрячим сейчас глазом Рагдая всё вновь обрело движение, звук и цвет.
– Оря, хватай того под деревом, во имя всех богов! Он тут голова!
Непостижимо, скорее почуяв, чем услышав голос кудесника, полтески, уже миновавшие дуб, круто повернули влево, стребляне тоже устремились к дереву, за ними Стовов с Ацуром, и только Тороп проскакал вперёд, оказавшись почти перед уставленными копьями, но тут же взял вправо, едва не опрокинув коня на сочном клевере.
– Уа а!
– Оря, а за ним Резняк и Хилок бросили перед собой верёвки с каменным грузом на конце в великана. Удавку Ори великан отбил мечом не двинувшись с места, от верёвки Резняка уклонился шагнув в сторону, и только удавка Хилка закрутилась несколькими оборотами вокруг мощной поясницы, прижав левую руку. В следующее мгновение верёвка натянулась, великан рванулся против хода стреблянина и Хилок, как камень из пращи вылетев из седла, перевернулся в воздухе и грянул на землю. Великан, однако, тоже зашатался, теряя равновесие, и один из подоспевших полтесков подсёк его копьём сзади под колено. Великан рухнул навзничь. Второй полтеск бросил сверху сеть, плетённую из бычьих кишок, и с усилием заставил своего коня перепрыгнуть лежащего. Копейщики тем временем оказались совсем близко. Кряк и Полоз, спрыгнув с коней, успели пустить по стреле. Кряк попал в щит, Полоз в глаз всадника, идущего в середине. Вольга и полтеск, поперёк седла, которого болтался Свистель, подряд бросили по два своих копья, находясь справа от врага. Кубарем повалились две лошади, увлекая за собой всадников. От воя и истошных криков дрогнула листва. Оря пустил ещё одну точную стрелу. Ацур с Ломоносом отскочили вправо, Стовов с Рагдаем влево, ближе к дубу. Копьеносцы промчались мимо поредевшей толпой; краснолицые, косматые, кольчужные, на громадных конях, выбив из седла Торопа, чей щит отлетел, как брошенный над водой плоский камень. Затем стали нервно поворачивать, бросая копья и вытягивая мечи, поднимая топоры с двусторонними лезвиями.
– Ты видно знаешь, что творишь, кудесник!
– крикнул Стовов и спрыгнул на землю, потеряв шлем. Он взял меч двумя руками, повернул остриём вниз, шагнул к утихшему в бесполезной борьбе с сетью великану, встал над ним и поднял руки для удара. Рагдай поспешно дёрнул коня в сторону, чтоб нападающим всё было хорошо видно. Те застыли, как перед развёрнутой пастью, закрутились на месте, опуская оружие, даже дали возможность Вольге и Ацуру оказаться за своими спинами.
Один из них, краснолицый, без щита, в синей шёлковой рубахе под безрукавным, пластинчатым панцирем, с длинной чёрной бородой, заплетённой в косу, зычно крикнул по франконски:
– Не убивайте его, клянусь Геркулесом, дадим богатый выкуп, очень богатый!
– Не сходите с места, и будем говорить!
– на смеси франконского и швабского ответил Рагдай, делая знак Кряку и Полозу, стоящим с луками на изготовку, чтоб пошли к Торопу, ползущему на четвереньках в сторону дуба, и к Хилку, бездыханно лежащему.
Стовов опустил меч. Оря, крякнув от усилия, рывком поднял великана на ноги, снял с его головы сеть и валяющейся подле удавкой несколькими оборотами связал руки. Великан огляделся: рядом с ним хромали кони без всадников, ковылял копейщик, стребляне поднимали под руки Торопа, виднелись спины мёртвых, стонущих, катались в траве раненые.