Новый Мир - Золото небесных королей

Демидов Андрей Геннадиевич

– Ничего. Если припрёт, я за авара сойду.
– Рагдай похлопал себя по шёлковому, цветастому халату.
– Шапку только железную ещё. Полтесков во тьме за франконов выдадим. Да, я и по франконски покричу.
– Невесело усмехнувшись, он хотел было шагнуть в сторону варягов, но Оря удержал его за подол:

– А скажи, кудесник, что тогда ты говорил на дороге про Торопу? Что он делал в грозу на перевале, когда все коней ловили в молниях?

– Кусок ел предпоследний, который ему Стовов для меня дал.

– И ты смолчал? Не побил плетью?

–

При том голоде позор великий для воина. Правда, - пожал плечами Рагдай, отыскивая глазом статную фигуру Торопа. Тот злобно спорил о чем то с Мечеком около коровы.
– Но Тороп закрыл меня от стрелы в сшибке с аланами на Днепре у порогов, когда с малой дружиной провожал нас с Чаславом до Царьграда. Так что я про кусок тот не говорил. А ты, Оря, онемей. Иначе я язык высушу.
– Он поднял бровь и двинулся к варягам.

Кудесник, пока шёл, поглядывал на то, как Стовов под берёзой вязал курице лапы, одним взмахом ножа отсекал головку, другим вскрывал от шеи до хвоста. Птица ещё неистово билась, ещё летели вокруг кровавые брызги, а князь уже держал в ладонях крошечные внутренности, разминал пальцами, вглядывался.

Рагдай едва не упал, споткнувшись о лежащее в траве седло. Уже глядя под ноги, протиснулся между лошадьми и, щуря глаз от взмахов хвостов, чуть не наступил на руку Ацура, протянутую за какой то травинкой. Ацур был бледен, вокруг глаз синие круги, на скулах пятна нездорового румянца. Соломенные волосы перепутались с паутиной, в чёрной бороде листья и сор. Он выдернул из под ног кудесника травинку, обкусил белую суставчатую оконечность, верхушку дал Ладри, сидевшему тут же.

След от аварской верёвки на шее мальчика сделался из багрового синим, молодая плоть быстро перемалывала кровоподтёк. Опухоль на лице сделалась меньше, только правая щека по прежнему мокла сукровицей. Мальчик взял травинку, сунул в рот, стал неуверенно жевать, морщась от горечи.

– Это трава, вроде берес. От ран. Умей искать её среди других трав, - назидательно сказал Ацур.
– И талисман тебе надо подобрать хороший. Был бы при тебе на Отаве оберег, он теплом своим указал бы на опасность. Не убегал бы далеко. Видишь, что из этого вышло.
– Варяг поднял глаза на Рагдая: - Может, замотать ему щёку?

– Нет, пусть сохнет без всего. Под тряпкой загнить может. Слушай, Ацур, князь то гневается на тебя.

– За побоище на реке?
– скривил гримасу презрения варяг.

– Нет. Говорит, четыре лета служил верой, долю имел всегда, славу, а после того, как сходил с кудесником, со мной, на Руген, за Вишеной, отдалился, будто не княжий дружинник. Теперь всё больше с варягами да с варяжским мальчишкой.

Ацур разозлился, к лицу прилила кровь.

– Запамятовал Стовов, как уговор был. Служу ему за долю малую, но до поры, какую сам определю. Как захочу, так уйду. Только так, чтоб не к врагам. Дружина Вишены не враги. Ладри тоже. Да и разница только та, что рядом не иду да сплю поодаль. Что ему ещё? Глаза мои? Руку? Может, он ещё хочет Дорогобуж у меня забрать, что сам пожаловал, жену

и наложниц забрать моих?

– Нет, угомонись, просто утомился он, видно. Вольгу одного только и не кусает. Любы ему полтескские камни.

Рагдай приподнялся на носках, глядя через спины лошадей. Увидел, как князь стоит растерянно над тушкой курицы, непонимающе таращится на свою ладонь. В пяти шагах от него собралось десятка три стреблян, бурундеев, дедичей, в напряжённом ожидании исхода гадания.

– Сейчас, Вишена.
– Рагдай махнул рукой конунгу, который, приподнявшись на локте, улыбался и звал:

– Рагдай, поди, что скажу!

– Эйнар, не дай Вишене встать, - уже на ходу крикнул Рагдай, спешно пробиваясь в сторону князя. Быстрым шагом, обогнув столпившихся, кудесник встал рядом с князем, увидел на его ладонях рассечённое пополам куриное сердечко, печень и желудок. Замешательство Стовова было понятным.

Печень была не просто коричневой, а бурой, в ней вились крохотные белоснежные черви, сердце было обычного цвета, но с несколькими чёрными крапинами, в желудке, кроме мелких камешков, зеленоватой массы и нескольких ячменных зерен, было стальное кольцо, размером с ноготь большого пальца, видимо от кольчужной рубахи. Рагдай, быстро оправившись от такого количества дурных предзнаменований, шепнул:

– Сделай торжественное лицо, князь, коль не хочешь убить дух в своих воинах. Смотри, Руперт окрестит их. Вон улыбается змеино.

Стовов поднял на Рагдая глаза, полные ужаса, бездонной тревоги:

– Если они узнают про кольцо и червей... Как Велес, пожирающий своих детей... Они знают про смысл...

– Не показывай. Скажи им что нибудь. Не стой туманом...

– Стребляне возвращаются! Стребляне!
– крикнул тут один из бурундеев, поивших лошадь, тыча пальцем в белую берёзовую стену перед оврагом.

– Брось потроха и наступи, пока все крутят головой, ну!
– Рагдай ударил князя по ладони, кровавые кусочки упали в траву. Стовов наступил на них обеими стопами, поднял голову. Рагдаю почудилась влага в глазах вождя.

Стовов распластал вдруг руки крестом, отчего белая шёлковая рубаха развернулась от наборного пояса к локтям, как парус:

– Стрибог благоволит нам. Подранки оправятся. В колодцах не будет яда. Шаг коней будет бегом, добыча будет обильна, враг ослабеет болезнями, ржа возьмёт их сталь. Хвала Стрибогу. Всё будет хорошо. Так говорит через птицу Велес!

Ему ответило молчание.

Все видели, как кудесник сбросил потроха на землю. Они растоптаны, и теперь никто не сможет убедиться, как водится, в правильности толкования. Оря приблизился, присел на корточки, шаря в траве глазами, стребляне зашептались. Дедичи, исподволь передвинувшись, оказались ближе прочих к князю и Рагдаю. Кто то из бурундеев быстро побежал, огибая лошадей, к тому месту, где слышался голос Мечека, понуждающего торопиться с водопоем.

– Всё будет хорошо!
– рявкнул Стовов так, что лошади поджали уши и дёрнулись.
– Велес сказал!