Новый мир. Книга 5. Возмездие

Забудский Владимир

— Если эти люди решили уничтожить вас, Димитрис, то они будут стараться предугадать ваше место появления и подстеречь вас там. Если хочешь знать мнение людей из МГБ — вам было бы сейчас лучше ничего не предпринимать. По крайней мере своими силами, без очень тщательной подготовки.

— Я уже знаю их мнение, Мей. И их предложение, которое сводится к тому, что я должен стать их марионеткой, — отрицательно покачала головой я, и прямо спросил, чтобы расставить я все точки над «и»: — С учетом того, что я такое предложение не принимаю — мне, видимо, лучше не задерживаться долго на вашей территории?

— Дима, только не пытайся выставить все

так, будто тебе приказывают убираться вон и оставляют на произвол судьбы. Ты прекрасно понимаешь, что ты мог бы рассчитывать на политическое убежище, если бы дал согласие на тот уровень сотрудничества, которого от тебя ожидали в наших спецслужбах. Но вместо этого ты постоянно, даже сейчас, брызжешь своей евразофобией и подчеркнуто сохраняешь дистанцию. Так чего ты ожидал в ответ? Обнимашек? Можешь пробыть здесь денек-другой, и отбыть по своим новым документам в любом направлении. Скажи спасибо, что за тобой вообще оставили свободу выбора — в схожих ситуациях эмгэбэшники порой поступают намного жестче. В интересах глобальной безопасности.

— Намек понял. Я исчезну сразу же, как только состоится встреча.

— Я уже говорила, что это крайне рискованная затея? — заметила она.

— Да, — кивнул я. — Говорила.

— Так я скажу еще раз. Чтобы ты потом не обвинял меня и вообще нашу сторону, если вдруг что-то пойдет не так! — жестко молвила Мей.

— Я тебя услышал.

Некоторое время мы молчали, думая, вероятно, об одном и том же.

— Ты любишь ее? — спросила она.

— Этот вопрос задаешь ты сама, Мей, или по чьему-то поручению?

— Да перестань ты. Тошнит уже от твоего сарказма, — слегка обиделась она.

Я вздохнул.

— Думаю, да, — ответил я, и мой взгляд невольно снова пополз к телеэкрану. — Но я не знаю, что теперь чувствует она. После всего, что она видела…

— Она знает тебя.

— Она знала меня другим. Нормальным человеком. Или, во всяком случае — пытавшимся казаться нормальным. Она поддерживала меня в моей борьбе. Но это было до того, как я перешел границы, которые могут показаться для нее непреодолимыми. Она относится к насилию примерно так же, как ты. А все время нашей разлуки она слышала лишь о человеке, который пытал и убивал, отрубал головы, топил в унитазе, прищемлял пальцы дверью…

— Она поймет тебя. Примет твои объяснения. Если на самом деле любит.

— Я не уверен, понимаю ли себя я сам, Мей, и могу ли себе все объяснить. Не уверен, что все эти убийства имели смысл, что они хоть что-то изменили к лучшему. «Кровь порождает лишь кровь». Так ведь ты всегда говорила?

Собеседница вздохнула.

— Дима, я знаю тебя с раннего детства. Ты всегда был добрым и справедливым. Я хорошо помню, как ты вступлася Борю Коваля, не давал над ним издеваться одноклассникам. Помню, как ты любил своих родителей и прислушивался к тому, чему они тебя учили. А дядя Вова и тетя Катя были прекрасными людьми, и учили только хорошему. Я знаю, что ты никогда бы по доброй воле не лишил человека жизни, и даже мухи бы не обидел. Это они, эти ужасные люди — превратили твою жизнь в кошмар. Они не оставили тебе выбора.

— У человека всегда есть выбор.

— В какой-то степени ты прав. Но порой обстоятельства сильнее нашего выбора.

Какое-то время я подбирал подходящие слова, чтобы выразить свои мысли.

— Знаешь, Мей. Я пытаюсь казаться мужиком, который прохавал жизнь. Знает, что делает. Но на самом деле я просто хочу изменить хоть что-то к лучшему. Стремлюсь хоть к какой-то

правде. Хоть к какой-то справедливости. Пытаюсь быть если не хорошим, то хотя бы не быть дерьмом, или исправить то, что я натворил в прошлом. Но все, что я постоянно вижу вокруг — сплошная ложь, корысть и жестокость. Везде обман, или полуправда, а за ними скрыта еще более изощренная ложь, а за ней — еще, и еще. Везде глупцы, клюющие на лозунги, деньги или другие приманки, и бездушные кукловоды, дергающие за ниточки, во имя высоких холодных идеалов, или просто ради удовольствия игры во власть. Я просто не знаю, что мне делать, Мей. Я порой чувствую себя таким одиноким во всем этом проклятом океане безумия, что хочется взвыть. Вот даже сейчас я говорю тебе все это, просто как старой подруге, а меня не оставляет мысль, что это уже не ты, или не совсем ты, что за тобой стоят какие-то из всех этих темных сил, которые окутали все и вся…

Мей посмотрела на меня со смесью жалости и расположения. Хоть мы и были ровесниками, в этот момент она почему-то показалась мне намного старше и мудрее.

— Ты не можешь изменить мир, в котором мы живем, Дима, в угоду твоим представлениям о том, каким он должен быть. Мир меняется. Но медленно. Под воздействием миллиардов факторов и сил. И не всегда так, как нам хочется. Он может нравиться нам или нет — но он такой, какой есть. Другие миры существуют лишь в нашем наивном воображении.

— Я понимаю это, Мей. Мне все-таки не 12 лет.

— А мне кажется, ты не можешь понять этого в глубине души, — покачала головой она. — От того ты и страдаешь. Постоянно чувствуешь на себе груз, который тебе не по силам. И никогда не будет по силам.

Я задумчиво посмотрел на Мей.

— Ты очень сильный человек, Димитрис. И харизматичный. Ты можешь вдохновиться на очень отважные поступки, и вдохновить других идти за тобой. Но ты один не изменишь натуру людей. Есть люди очень злые, а есть святые. Но большинство из них — и не то, и не другое. В них есть и Инь, и Янь — как и во всей нашей Вселенной. В конечном итоге все они в среднем получают то, чего заслуживают. Хотя и винят в этом кого угодно, кроме себя.

Лицо Мей Чанг живописно застыло на фоне окна, по которому сбегали капли дождя.

— Я поняла это еще в юности, когда думала об Апокалипсисе — о кошмаре, который всегда маячил где-то за нашей спиной. С самого детства я задавалась вопросом — что за злые силы стоят за этим ужасом, за столькими смертями и разрушениями? Алчные политики одной из сверхдержав? Бездумные ученые и инженеры, которые изобрели страшное оружие? Может быть, есть какая-то тайная организация, которая привела мир к катастрофе в угоду своим тайным планам — масоны, или иллюминаты? Может быть, это инопланетяне? Или это кара богов?

Она покачала головой.

— Нет, Дима. Все это мы. Обыкновенные люди. Те самые люди, за свободу которых ты так сильно ратуешь, называя себя либералом и демократом. Их ошибки и пороки. Их сущность. Если не обуздывать ее, причем не делать это очень ловко, умело и мудро — чаще всего она приводит к разрушению. Точно так же, как едва ли не вырастет хорошим человеком ребенок, который не знает слова «нет» и не приемлет никаких авторитетов и правил, кроме своих желаний.

— Я знаю, к чему ты сейчас ведешь, Мей. К тому, что будущее — за коллективизмом, мудрой автократией, то есть за вашей моделью развития. Но я так не считаю. Ведь всегда есть те, кто наверху, в чьих руках управление системой. И они — такие же точно люди.