Новый скандал в Богемии
Шрифт:
– Но когда ты раскрыла свою личность, она сразу же вспомнила нас обеих.
Ирен кивнула:
– Похоже, она не совсем безнадежна и беспомощна. Но что же случилось с королем? Несмотря на черные волосы и акцент, Вилли должен был понять, что это я! В конце концов, он планировал на мне жениться! Тогда он был, конечно, одурманен любовью. Но мне не верится, что он мог забыть меня. Не так уж сильно я замаскировалась.
– Если бы ты постаралась получше спрятать свою красоту, тогда узнать тебя было бы труднее, – назидательно заметила я.
– Я не хотела возвращаться
– Разумеется. Но ведь ты намеревалась обмануть короля, и в то же время, оказывается, жаждала, чтобы он снова воспылал к тебе страстью, не важно, узнал он тебя или нет. Тщеславие тебя погубит.
– Возможно. Но зато благодаря ему я уйду со сцены достойно! – Ирен грациозно взмахнула элегантным мундштуком. – И ты забыла сказать о том, что мужчина, который когда-то любил женщину, обязательно узнает ее, несмотря на другой цвет волос и акцент. Если, конечно, он действительно любил ее. Мой нынешний образ никогда не сбил бы с толку Годфри.
– Но ведь с тех пор, как Вильгельм видел тебя в последний раз, прошло много времени. За это время он стал таким бессердечным, что пренебрегает королевой, хотя женат на ней совсем недолго. К тому же ты утверждаешь, что он путается с другими женщинами. Мне никогда не нравился Вилли, но сейчас он погрузился в такие пучины порока, каких не могла себе представить даже я.
Ирен кивнула и озабоченно посмотрела на меня:
– Да, Вилли сам на себя не похож. Впрочем, если уж приходится встречаться с бывшим ухажером, то лучше видеть, что он погрузился в пучины порока. Однако остается еще и третий человек, который не узнал нас.
– Третий? Но ведь больше никто не видел нас раньше… даже слуги во дворце теперь новые.
– Был кое-кто еще. Весьма впечатляющей наружности.
– На кого ты намекаешь, Ирен? Еще немного, и я подумаю, что ты говоришь о куклах мистера Ворта, которые должны были ожить и узнать нас.
– Что за глупости! – возмутилась моя подруга. – Нет, куклы тут ни при чем. Я имею в виду эту грозную Татьяну. Может быть, она и не узнала нас, в чем я сомневаюсь. Но ты-то, Нелл, должна помнить ее.
– Конечно! Она подходила к нам с Годфри во время приема во дворце.
Ирен резко выпрямилась, выкручивая тлеющую сигарету из мундштука:
– Она к вам подходила?! И вы даже не обмолвились о ней. Когда это произошло?
– Когда вы с Аллегрой торжественно шествовали по залу, точнее, шествовала ты, а она просто шла за тобой. Эта Татьяна не сводила с тебя глаз, особенно когда ты любезничала с королевской четой.
– И ты хочешь сказать, что так и не поняла, кто она? – продолжала допытываться Ирен.
– Ты про то, что Татьяна любовница короля? Помилуй, откуда мне знать! Кроме того, это только твои догадки.
– Значит, я гораздо догадливее тебя, – с довольным видом ухмыльнулась моя подруга. – Ты и правда не можешь вспомнить, где мы ее видели раньше?
– Мы? Ты и я?
Ирен кивнула:
– И Годфри.
Я мучительно ломала голову, но никак не могла вспомнить, когда мы втроем могли видеть эту неприятную женщину.
Ирен постучала себя пальцем по лбу:
– Другие женщины тоже могут перекрасить волосы, Нелл. Не позволяй этой земляничной блондинке одурачить себя!
– Земляничной блондинке?
– Так в Америке называют рыжеватые волосы. Представь Татьяну без волос.
Я замотала головой. Сколько ни рисуй в уме лысую Татьяну, от этого все равно никакого толку. Хотя, конечно, забавно вообразить, что у короля такая любовница.
– Так где же? – спросила я.
– В Париже.
– В Париже? Может быть, в каком-то конкретном месте?
– Я видела ее дважды. Один раз на светском приеме, а еще я как-то заметила ее мельком на улице. Но ты знаешь только о первой встрече.
Я терпеть не могла, когда Ирен знала больше меня, но старалась не показывать этого.
– На светском приеме, – размышляла я вслух. – Мы выходили в свет в Париже всего несколько раз, если, конечно, не считать салонов этой гнусной Бернар.
– Блестяще, Нелл! – подбодрила меня Ирен, вынимая из портсигара еще одну сигарету.
Пока она возилась с курительными принадлежностями, я пытала свой мозг со свирепостью испанской инквизиции. Но все было тщетно.
Ирен устроилась в кресле, пуская клубы дыма, и самодовольно посмотрела на меня:
– Помнишь ту высокую светловолосую русскую, которая была у Бернар, когда я пела для русской императрицы?
Я нахмурилась:
– Но ведь она… Ирен, тем вечером она была с мужчиной, который выдавал себя за известного охотника, капитана Моргана. Ты хочешь сказать, что эта женщина была помощницей негодяя и убийцы полковника Себастьяна Морана? Того самого, который на моих глазах упал в Темзу вместе с Квентином Стенхоупом? Ведь это случилось всего несколько месяцев назад!
– Ты видела ее и до того вечера у Сары Бернар, – продолжала Ирен безжалостным тоном адвоката. Очевидно, она научилась этому у Годфри. – Когда Квентин рухнул перед нами, отравленный ядом, думаю, в тот момент Татьяна все еще стояла перед собором Парижской Богоматери.
– О, нет! Ирен…
– Также я полагаю, что Татьяна – русская шпионка, о которой Квентин узнал еще девять лет назад в Афганистане, незадолго до битвы при Майванде. У Квентина тогда было прозвище Кобра, а у полковника Морана – Тигр. Помнишь, Стенхоуп рассказывал о некоем таинственном агенте по кличке Соболь?
– Нет, Ирен, ничего такого я не помню. И ты хочешь сказать, что эта женщина любовница короля? Кажется, ты готова на что угодно, чтобы сохранить свою гордость, и придумываешь самые невероятные истории, лишь бы доказать свою точку зрения. Но это невозможно! Я не могу представить, чтобы женщина, которая десять лет назад работала с полковником Мораном, появилась на вечере у Сары Бернар. А утверждать, что она отправилась в Богемию и стала любовницей Вильгельма, еще абсурднее. Зачем ей так поступать? Только чтобы досадить тебе? У тебя слишком завышенное мнение о себе и своей роли в мировой истории, как и о своем влиянии на монархов и прочих глупых людишек, а еще ты явно переоцениваешь возможности собственной памяти.