Новый Вавилон
Шрифт:
Клео высвободилась — не без сожаления — и направилась по розовым мышиным следам.
— Пешком по степи? Ни за что! Почему бы не одолжить вот этот «феррари»? Или тот трейлер на колесах?
— Даже если мы каким-то чудом найдем горючее, боюсь, мы не сможем взять с собой эти реликвии, они весят явно больше пятидесяти килограммов.
Клео остановилась перед очередной витриной:
— Тогда вот это! Их вес не превышает двадцати килограммов, но передвигаться мы сможем в десять раз быстрее!
Лилио изумленно смотрел на выставленные экспонаты, на которые указывала молодая женщина.
За стеклом поместили два велосипеда. Голландская
— Вы… Вы умеете ездить на этом?
— Научимся!
32
Киджондон, Корея
12:20
Ми-Ча взглянула на свои «Сейко». Ей нравилось надевать время от времени это винтажное украшение на розовом браслете, контрастирующее с ее белой кожей и прекрасно сочетавшееся с бельем от Lucky Chouette — ничего другого сейчас на ней не было.
Осталось не больше десяти минут. Ого. Миссия невозможна!
Как успеть одеться, причесаться и накраситься меньше чем за четверть часа? Вернее будет сказать — закончить начатое два часа назад?
Девушка бросила взгляд на серые вышки, разделявшие когда-то две Кореи, снова посмотрела в зеркало. И с трудом поборола желание телепортироваться в Лапонию.
Ну и чучело! Зомби чистой воды!
Зеркало, подключенное к компьютерной системе, показывало индекс красоты — всего 8 % от ее обычного показателя, почти как у средней женщины. А между тем она целый час провела в Милане у своей любимой визажистки Пальмиры. Исключительный талант одной из последних косметологинь мира гарантировал, что за десять песо-мундо клиентки получат воистину фарфоровую кожу. Ми-Ча читала исследования, доказывавшие, что с началом телепортации людей цвет кожи землян имеет тенденцию к смуглой унификации: темная светлеет, светлая встречается все реже. Но Ми-Ча хотела остаться истинной кореянкой со снежно-белой кожей, хотя остальное человечество теперь предпочитало бронзовый загар.
Принцесса! Белоснежка, пусть и не самая красивая на свете, если верить зеркалу. Шпион сидел рядом с хозяйкой и не спускал с нее глаз.
— Что скажешь? Думаешь, все коты Земли в конце концов тоже станут похожи друг на друга? Тебе нет дела до остальных? И тебе плевать, что через одиннадцать минут у меня встреча с майором Артемом Акинисом? По-твоему, я не зря трачу время и силы и однажды он посмотрит на меня… по-настоящему? Разве такой мужчина может заинтересоваться такой девушкой, как я? Неужели он способен отнестись ко мне как к женщине, забыть хоть на время, что я «девочка-вундеркинд»? В Бюро поговаривают, что у него был страстный роман, что женщина, которую он любил, причинила ему боль. Как по-твоему, он позволит мне утешить его?
Шпион мяукнул и потерся о голую ногу Ми-Ча.
— Понимаю, дружок, тебе нет дела до моих сердечных терзаний.
Она насыпала корм в миску, и кот принялся есть.
— Тише, тише, поумерь аппетит, а то станешь жирдяем. Как большинство людей.
Ми-Ча открыла холодильник, достала бутылку мешила, [31] сделала несколько глотков, вернула обратно, и холодильник сообщил: 0,06 калорий.
— Все, кроме меня, мой сладкий! Когда в мире останется всего один горячий мужчина, он будет моим!
31
Ферментированный
Она постучала кончиками пальцев по плоскому животу, а кот, покончивший с кормом, устремил на хозяйку требовательный взгляд. Девушка взяла мультипульт, направила на кота, щелкнула, и на белой стене появилось огромное изображение — ее собственное, снятое камерой, имплантированной в глаз Шпиона. «Намного практичнее гадкого зеркала!» — подумала она. Кот все так же не спускал с девушки глаз, камера отслеживала каждое ее движение, проецировала на стену ее руки, ноги, губы и челку.
— Хороший мальчик! Другие придурки смотрят только на задницу! А хороша, правда? Прости, котик, нужно выбрать одежду.
Ми-Ча еще раз нажала на кнопку, и экран разделился на сорок девять маленьких — на каждом один из ее любимых бутиков в разных уголках планеты. Платья, юбки, брюки сменяли друг друга, один клик — и возникала модель в 3D. С ценой. Второй клик — и выбранная вещь уже в гардеробе.
Рыбацкий квартал, Сен-Луи, Сенегал
12:20
Бабу посмотрел на часы, висевшие над раковиной.
Оставалось десять минут до встречи с Артемом и Ми-Ча, ему надо успеть покончить с любимым тьебудьеном [32] с сардинами. Он вздохнул, подумав, что охотно задержался бы в Сен-Луи, провел лишний час за столом, спокойно помог бы Асту с уборкой, отправился бы ловить рыбу с моста Файдербе с Фило и Жофом, а потом поиграл бы с друзьями в карты на пляже.
32
Блюдо мавританской кухни из рыбы и риса, подается с соусом из помидоров.
С возрастом он все больше дорожил долгими семейными застольями. В отличие от Фило, Жофа и уж тем более от старшего сына Адамы.
Трое его детей, шести, пятнадцати и двадцати лет, доели и сообщили, что «пойдут погуляют», а к десерту вернутся. Железно!
— Вы остаетесь, — отрезала Асту, собирая тарелки. — Телепортироваться из-за стола — просто верх невоспитанности!
— Ну, мама, все ребята так делают, — заныл Адама. — Мне нужно поговорить с Женни насчет математики. Это займет десять секунд.
— А я успею пожелать спокойной ночи Мэй, — сообщила младшая девочка, Фило. — Она сейчас погасит свет, ведь солнце у них уже зашло…
— Руки на стол! — весело скомандовала Асту. — Кто первый дотронется до кнопки телепортера, лишится его на неделю.
Бабу обожал спокойный твердый тон, к которому прибегала его жена, воспитывая детей. Они с Асту не боялись показаться слишком строгими и даже отставшими от жизни, настаивая на строго дозированном пользовании технологическими новинками.
Двадцать пять минут первого.
Бабу встал, чтобы надеть полицейскую куртку, и Асту поспешила подать кокосовые оладьи.
— А вот папе можно телепортироваться, не доев… — с ехидцей заметил Жоф.
— Папа работает!
Завернув десяток оладий в пергаментную бумагу, Асту протянула сверток Бабу:
— Угостишь Артема и Ми-Ча.
Пока мать стояла к нему спиной, Адама успел исчезнуть, но через две секунды вернулся и, улыбаясь до ушей, склонился над тарелкой, довольный, что она не заметила его отсутствия.