Ншан или Знак Свыше
Шрифт:
– Не узнаю тебя, дочка, - тревожно шепнула ей Сильвия. – Ты влюблена в него?
– С чего ты взяла?
– Вы провели вместе в саду всю ночь.
– Ты не спала?! Ты подглядывала за нами?! – рассердилась Ншан.
– Могла ли я спать. Кто ж, кроме меня, защитит тебя, не даст в обиду?
– Не беспокойся, мама. Он не обидит.
– Э-эх, девочка моя... Всякая любовь, и большая, и маленькая – лишь дорожка к одному и тому же. Одни напрямик идут, другие – окольными путями. А они здесь наснимаются и укатят назад, в город.
– Наверное, так было угодно Богу. Ты за меня не бойся.
– Не бойся, - проворчала Сильвия, - легко сказать. – И уже поласковее пригрозила: - Смотри, а то я твоему больному еще синяков добавлю – скалкой.
– С него и своих хватит, - улыбнулась Ншан.
Сильвия лишь покачала головой и пошла на кухню. А Ншан вернулась к постели больного и, мысленно слившись с ним, представила себя жизненным соком, струящимся по его телу.
На съемочной площадке не слышно было окриков режиссера. Члены группы, собравшись на просторной веранде дяди Гегама, подавленно молчали.
– Надо тело Геворка срочно в город переправить, - сказал, ни к кому не обращаясь, директор картины. – Родственников известить.
– Я даю двух сопровождающих, - мрачно отозвался режиссер. – Степана и кого-нибудь еще.
– Может остановим съемки и все вернемся? – предложил Сафон. – Человек ведь умер. Трагедия.
– Нельзя всем, - воспротивился режиссер. – И так с планом горим. В сроки не укладываемся. Через месяц картину сдавать. А мы только и делаем, что прохлаждаем-ся. У меня даже на монтаж и озвучивание времени не остается...
– Кто знает близких Геворка? – перебил директор жалобы режиссера.
– Я знаю, - отозвался Степан. – Грудь и голова у него были забинтованы. Под глазом расползся еще розовый синяк. – У него остались родители и две сестры. И еще девушка у него есть... – Запнувшись, он поправился: - Была.
– Вторым я поеду, - решил директор. – Без меня вы тут обойдетесь несколько дней, и съемки не пострадают. А там я сейчас нужнее.
– А ведь могли бы избежать несчастья, - с досадой хлопнул себя по колену Сафон.
– Я говорила! – сразу озлобилась Жанна. – Умоляла послать за ними. А вы...
– Что мы? Что мы? Поздно предупредила твоя Ншан. Они уже в горах были. Кто за ними пошел бы – сам бы погиб.
– Как ей удалось Артура оживить? «Поднимись!», говорит. И встал ведь? Как в Евангелии. Может она того... святая?
– Думаете, она его воскресила? Как бы не так. В обмороке он был. Она его позвала, он и очнулся.
– А как беду предугадала? – зло напомнила Жанна.
– Узнала, что неопытные горожане в горы ушли. Трудно ли предположить камнепад. Камушек ногой зацепил, и пошло-поехало. Тем более, что ее отец от этой напасти погиб.
– А то, что она, незрячая, сама сюда пришла, тоже нормально? Одна дорогу нашла!
– У слепых взамен зрения другие чувства развиваются. Интуиция и прочее.
– К тому же в своем селе каждый камушек небось изучила.
– Да бросьте вы, - огрызнулась Жанна. – С тех пор, как Ншан ослепла, она со двора не выходила.
– А ты откуда знаешь?
– И сама Ншан мне говорила, и мать ее.
– Ну значит кто-то из местных довел, а потом с толпой смешался.
– Зачем им этот театр?
– Для большей таинственности.
– Да кого им удивлять, и зачем? Это ж не у нас на студии, где каждый выпенд-ривается как может, чем-то выделиться норовит.
– А я в таких верю, - задумчиво проговорил Сафон. – Вон, в Болгарии слепая ясновидящая была. Ванга. Так к ней со всего света приезжали. В газетах о ней писали, фильмы снимали.
– Так то ж в Болгарии.
– В Болгарии, значит, все может быть, а у нас не может?
– У меня идейка возникла! – вдруг оживился режиссер. – Я эту Ншан в фильм включу! Думаю, сценарист в обиде не будет. Этакая армянская Ванга-прорицательница – святая или блаженная. А, Сафон?! Отснимем с ней эпизодик?
Члены группы отнеслись холодно и даже осуждающе к его неуместному в данной ситуации энтузиазму.
Артур полностью оправился от травм и мог, как прежде, выполнять свои обязанности на съемках. Ссадины и синяки исчезли на удивление быстро. И сейчас вряд ли кто поверил бы, что всего несколько дней назад он едва не погиб под камнепадом, что его принесли в село бездыханным. Жанна и Сафон рассказали ему, какую роль сыграла Ншан в его спасении.
А она и не пыталась уже таиться, скрывать свои чувства. Опекала, лечила, никому не доверяя заботы о нем. И даже Жанна безропотно отступила, признав за ней права на Артура. К тому же Жанна была девушка далеко не глупая и понимала, что этот мимолетный флирт окончится с завершением съемок в горах, что Артур забудет о деревенском диве, как только вернется в город. В лучшем случае будет изредка вспоминать, как экзотический эпизод своей жизни, связанный с едва не постигшей его трагедией.
В то утро за завтраком Сафон вдруг сказал:
– Ншан, сегодня ты идешь вместе с нами.
– Зачем? Я больше не хочу. – Она подумала, что ей еще раз разрешают попри-сутствовать на съемках.
– Наш режиссер хочет отснять эпизод с тобой. Если получится, мы включим его в фильм, - объяснил Сафон.
– На что мне! Я ж все равно ничего не увижу.
– Увидят другие. Твои близкие, ваши односельчане. Увидит очень много людей. Пусть узнают о тебе.
– А что можно узнать обо мне из вашего эпизода?
– Не упрямься, Ншан. – Артур взял ее за руку. – Это будет мне память о тебе.
– Если тебе... – Она заколебалась. – Хорошо. Я согласна. А во что мне одеться?
– Ничего не нужно менять, - вмешалась Жанна. – Ты должна выглядеть естественно. Такой, какая есть.
– Я соберу волосы под платок.
– Ни в коем случае! – остановил ее Сафон. – У тебя чудесные волосы. Не надо их прятать.
– И что же надо будет делать?
– Наш режиссер все тебе объяснит. Идем!
Артур и Сафон вели Ншан за руки, как шагающую куклу. Жанна семенила на своих каблуках позади, то и дело подворачивая ногу. Сельские дети глазели на эту процессию с любопытством, иные пристраивались за ними.