Ншан или Знак Свыше
Шрифт:
В доме царила тишина. Не слышно было ни привычных шумов, ни голосов. Не сознавая, сколько времени она пролежала вот так, без движения, Ншан, решила, что наступила глубокая ночь, что все уже давно спят, не вспомнив при этом, что с ней в одной комнате временно поселилась Жанна. Она тихонько поднялась, отперла дверь и вышла в сад.
– Ты творишь чудеса за чудесами, - раздался за ее спиной голос Артура. И от нее не укрылась досада, прозвучавшая в нем.
– Тебя пугает это? А ведь я согласилась ради тебя.
– Странно. Ты выходила меня после камнепада, а я...
– Не только выходила. Но и вернула к жизни. Вы оба были мертвы, когда вас принесли с гор.
Ншан не умела ни лгать, ни лукавить. Она привыкла говорить то, что думает, что чувствует. Ей и в голову не пришло, что возможно было бы лучше промолчать, не открывать Артуру всей правды.
Он нахмурился, недоверчиво и раздраженно косясь на нее.
– Оба, говоришь? Тогда почему ж ты не оживила и Геворка?
– Его душа еще в горах отлетела, я б ее не дозвалась. А твоя рядом со мной была, помощи моей ждала. Ты не мог знать, но душа твоя знала, что только я могу ее вернуть назад, в тело.
Ему стало не по себе.
– Не может быть, – пробормотал он, отворачиваясь. – Значит, сам бы я не выкарабкался?
– Нет, Артур, ни за что бы не выкарабкался. Тебе самый важный жизненный канал перекрыло.
– Какой такой канал?
– Ну по которому жизнь течет, как сок по дереву... – Она запнулась. Что-то мешало ей говорить. – Я не могла принять твою смерть. Мне трудно объяснить. Бывают минуты, когда я перестаю быть собой. Когда силы мои... мои ли?.. не имеют границ. Как вчера с дождем. В такие минуты я чувствую... знаю!.. все, что захочу, получится...
– Жаль. Жаль, что ты не обыкновенная девушка. Это выше моего понимания... больше того – я, кажется, боюсь тебя. Как в старину боялись колдунов.
– Не смей называть меня колдуньей!
– А я и не называю. Просто сравниваю.
– И не сравнивай.
Оба умолкли. Разговаривая, они вошли в беседку, и теперь сидели рядом, почти касаясь друг друга, но между ними незримо росла и ширилась пропасть, зародившаяся в душе напуганного Артура. В доме никого, кроме них, не было.
Пожалуй впервые с того дня, как ослепла, Ншан не сориентировалась во времени. Ночь еще не наступила, солнце только готовилось скрыться за горами. Съемки в этот день отменили. Съемочная группа переваривала случившееся. А потому решено было устроить сабантуйчик с шашлыками. Артур остался с Ншан, но поймал себя на мысли, что сделал это скорее из чувства долга перед нею, чем по желанию.
Ншан не нужно было ничего объяснять.
– Ты так меня боишься, что не можешь теперь даже поцеловать? – упрекнула она с горечью.
Вместо ответа он обнял ее и начал целовать ее руки, щеки, лоб...
– Ты целуешь меня, как икону. – Она отстранилась. – Несмотря на все мои старания, камнепад все-таки отнял тебя у меня.
– Мне искренне жаль, что ты не обыкновенная девушка, - снова повторил он. Его голос прозвучал отчужденно и виновато.
Она встала и, не сказав ни слова, ушла в дом.
* * *
Закончив съемки, группа вернулась в город. В Саригюх сразу стало тихо и тоскливо. Лишь звонкие голоса ребятишек да скрежещущие по нервам крики ослов нарушали (вернее, определяли) востановленный покой.
Ншан с грустью вновь и вновь вспоминала последний разговор с Артуром, поставивший точку на их едва зародившихся отношениях. Он уверял, что навсегда запомнит ее, в чем она нисколько не сомневалась – разве можно забыть человека, подарившего тебе вторую жизнь. Но не таких слов ждала она от Артура. Он пообещал, что будет приезжать к ней. Оба они знали, что это неправда. И не потому, что они живут далеко друг от друга, и не потому, что он – горожанин, а она – необразованная деревенская девушка. И даже не потому, что она слепая. Чудо, которое она сотворила из любви к нему, навсегда разделило их.
Ншан понимала, она не вправе роптать на судьбу – путь, избранный ею, отметает все прочие пути. Знала с тех пор, как отказала Левону. Но там она отказала сама. А Артур все решил за нее. И в этом спасение. Потому как у самой Ншан вряд ли хватило бы сил сопротивляться нахлынувшим на нее чувствам.
Итак, Артур уехал, вернулся в свою привычную среду. С его отъездом угасла крохотная искорка надежды на простое человеческое счастье. И хотя ее двор снова был полон посетителей – их число теперь утроилось (молва и слухи распространяются быстро) – чувство пустоты и одиночества не покидало ее. Она снова стала молчаливой и замкнутой, искала уединения. Сильвия все понимала, сочувствовала и переживала за дочь, но помочь ничем не могла.
Приезжала сестра с детьми – их уже стало четверо. Погостила до конца школьных каникул. Детские голоса и постоянные их ссоры между собой скорее раздражали, чем отвлекали Ншан. То были другие дети, не как остальные на селе – шумные, капризные, своенравные. Изменилась и сама сестра. Ншан не ощущала больше некогда существовавшей между ними близости. Теперь это была задерганная, сварливая, вечно всем недовольная женщина.
Побывали в родном доме и оба брата. С их приездом Ншан несколько оживилась. Ведь они наперебой рассказывали о жизни в городе.
В один из обычных осенних дней за оградой, урча, смолк мотор. Захлопали дверцы машины. Незнакомые голоса... потом стук в дверь. Сердце Ншан замерло, почти перестало биться. Свои, сельские, на машинах не разъезжают. Да и стучаться не станут. Но уже в следующую секунду она знала – это не Артур.
В дом вошли двое – мужчина и женщина. Резко пахнуло духами и сигаретным перегаром. Сильвия, давно уже привыкшая к визитам посторонних людей, поднялась навстречу гостям, предложила присесть.
«Господи, - удивилась она про себя, - неужели уже из города едут к ее Ншан!» А в том, что гости городские, сомневаться не приходилось.
– Нам правильно указали дом? Ншан здесь живет? – спросила хриплым баритоном мужеподобная женщина, распространявшая запах табака и духов.
– Правильно показали. Здесь живет, - не очень любезно подтвердила Сильвия.
– Замучились, пока добрались до вас, - пожаловалась незнакомка. – Дороги ужасные. То вверх, то вниз, и ямы сплошные. Меня так совсем укачало.
– Хотите холодненького тана из погреба? Или может чаю?
– А тан это что? – спросила гостья у своего спутника.
– Мацун, разбавленный водой, - объяснил тот. – Очень освежает, не отказывайся.