Ншан или Знак Свыше
Шрифт:
– Может начнем сегодня с диагностики? – предложила Тамара, одна из сотруд-ниц – девушка с грудным цыганским голосом, распространявшая вокруг себя сильный приторно-сладкий запах духов и неистовую потребность нравиться противоположному полу.
– Ну как, Ншан, ты согласна продиагностировать нашего коллегу, Завена?
– Что сделать? – не поняла Ншан.
Сотрудники за столом обменялись ироническими взглядами, красноречиво говорившими: Боже, с кем приходится иметь дело!
– Твоя задача, - терпеливо объяснил Сим-Симыч, - попытаться определить, здоров ли человек, стоящий перед тобой. Если нет, то чем он болен.
– Попробую, если нужно.
Завен, худой, сутулый парень с узким лбом и темными разводами вокруг круглых очень черных глаз, вышел из-за стола. Невооруженным глазом было видно, что со здоровьем он не дружит. К нему подвели Ншан. С минуту она стояла неподвижно, слегка раскачиваясь, будто прислушиваясь к чему-то, ей одной ведомому, и наконец сказала:
– Сложный и редкий недуг... Ты страдаешь мучительными приступами. Они повторяются примерно раз в месяц. Боли бывают такие сильные, что ты иной раз теряешь от них сознание. Случаются и рвоты... Это спазмы внутренних органов. Всех сразу. Особенно здесь, – плавным горизонтальным движением руки Ншан указала на диафрагму.
– Все точно! – вскричал пораженный Завен. – Описала так, будто сама присутствовала... Врачи от меня отбрыкиваются, Ншан. Они не знают, как эту болезнь лечить. Зато названий придумали ей целый пучок: рецидивирующий полисерозит, ереванская болезнь, армянская периодическая, средиземноморская лихорадка...
– Это потому, Завен, что встречается она исключительно у людей, предки которых были жителями древнего Средиземноморья,- взялся внести ясность Симон Симонович. – А к ним относятся кто? Греки, турки, евреи-сефарды, ну и, конечно же, мы – многострадальные армяне...
Не слушая, вернее – не слыша руководителя, Ншан уверенно сказала:
– Вылечиться совсем нетрудно.
В лаборатории стало тихо. Все присутствующие были достаточно наслышаны и об этой изнурительной болезни, и о том, что она на сегодняшний день считается неизлечимой.
– Ты неправильно живешь, - заявила Ншан. – К тому же у тебя был нервный срыв, ты потерял мать. От сильных переживаний нарушился нормальный ток жизненных сил в твоем теле. Их пути закупорились. Твое тело превратилось в стоячее болото. – Голос Ншан звучал неестественно глухо. Она раздельно произносила каждое слово, будто декламировала заученные фразы или говорила под диктовку. – Тебе нужно расслабиться, больше бывать на природе, в сосновом лесу. Сосны связаны с самим космосом, у них очень сильная энергия. Попроси их поделиться с тобой ею. Они не откажут... Постарайся не общаться со злыми, завистливыми людьми... Две недели питайся только злаками – пшеницей, рисом, гречихой, овсянкой, приготовленными без масла и соли. Пить надо очень мало...
– Братцы! Да это же макробиотический дзен! – воскликнула Тамара. – Ншан, Вы изучали китайскую медицину?
– Как я могу что-либо изучать? – возразила девушка уже своим обычным голосом.
– Простите... Тысячу раз, простите, - смутилась Тамара.
– Чтобы проверить возникшую у него догадку, Симон Симонович попросил:
– Повтори, пожалуйста, Ншан, что нарушено у больного.
Она долго молчала, нервно теребя пальцы, и наконец сказала:
– Я не помню.
– Прекрасно! – Симон Симонович удовлетворенно откинулся на спинку стула. – Как я и предполагал. Мы имеем дело с феноменом подключения. Сенсетив говорит и действует не путем логического мышления, а... по наитию, скажем так. Еще один вопрос! – Он снова обращался к Ншан: - Ты практиковала когда-нибудь трансценден-тальную медитацию?
Ншан хранила молчание.
– Ну как бы тебе популярно объяснить... Медитация – особого рода упражнение – не для тела, а для ума, направленное на развитие ментальных и психических возможностей данного конкретного человека. Это определенное, очень специфическое состояние – транс, в который человек намеренно повергает себя...
– Сим-Симыч, миленький, опомнись! – взмолился до сих пор молчавший Акоп. – Ну откуда ей знать все это? Ты ж сам рассказывал, после поездки в Саригюх, про глухое село в горах, где девушка родилась и выросла. Решил задавить ее нашей учено-стью? А что она, эта ученость, стоит по сравнению с тем, чем Ншан наделена от Бога?
– Не встревай, Акоп, когда старшие разговаривают, - полушутливо прикрикнул на сотрудника руководитель. – Я может намеренно не сбавляю обороты. Пусть привыкает. Она ведь теперь полноправный член нашего коллектива. Оглянуться не успеем, комиссии нагрянут, руководство... Будут ее выспрашивать, ждать грамотных объяснений. Ей надо лексикон свой пополнять, чтобы соответствовать уровню нашего НИИ. Дар даром, а звание научного сотрудника обязывает.
– Выходит, мы пригласили ее, чтобы обучать? – съязвил Акоп.
– А как же. Мы – ее, она – нас. Не без этого. Должна же она иметь научное представление о свойствах, которыми спонтанно наделена.
– Ну а со мной-то закончили? – поинтересовался Завен, продолжавший стоять посреди лаборатории в позе манекена.
– С тобой все ясно, - ехидно отозвалась Тамара. – Переходи на общение со святыми и клюй зернышки. Глядишь, и крылышки вырастут – не ангельсие, так птичьи.
– Симон Симонович, дозвольте с новенькой опытом обменяться, - услышала Ншан звенящий от злой зависти голос.
– Обменивайтесь. Если «новенькая» не возражает... Тут, Ншан, среди нас два сенса есть, которых мы тоже, так сказать, изучаем. Сурик и Гагик. Поговори с ними.
Когда названные двое подошли, заняв место Завена, Ншан ощутила себя в душном замкнутом кольце. Тот, что «звенел от зависти», заговорил первым.
– Давай знакомиться, Ншан. Мы с тобой коллеги. Я – Гагик. Он – Сурик. Поделимся секретами нашего ремесла?
Ншан молча ждала.
– Скажи, пожалуйста, какими методами диагностики ты пользуешься?
– Не знаю.
– То есть как!? – возмутился Гагик.
– Ну-у, я не задумывалась.
– Так задумайся сейчас. – Тон стал покровительственным и фальшиво-вкрад-чивым. – Я тебе подскажу. Один из методов может быть таким: ты идентифицируешь себя с больным и просматриваешь его недуги на себе. Другой: ты пользуешься бесконтактным зондированием через мануальные пассы. И наконец третий: ты сканируешь реципиента, визуализировав его ментальный образ...
– Гаго! Перед кем выпендриваешься!? – снова не выдержал Акоп. – Как не стыдно! Слов твоих заумных она, конечно, не понимает. Да они ей и ни к чему. Она не языком чешет, а дело делает, да так, как ни одному из нас и не снилось. Только что все мы свидетелями были.