"Ну и нечисть". Немецкая операция НКВД в Москве и Московской области 1936-1941 гг

Ватлин Александр Юрьевич

Тотальный контроль на практике превращался в собственную противоположность, оборачивался хаосом.

Доходило до того, что один сексот по заданию своих «кураторов» пытался спровоцировать другого на

откровенность. Последний докладывал в отдел кадров ИККИ и в немецкую секцию о попытке вербовки,

подробная информация о произошедшем срочно отправлялась в «инстанцию». Из НКВД звонили и

успокаивали — дело находится в нашей разработке, не мешайте.

Вернувшийся из Праги Пауль

Франкен, проживавший в СССР под именем Георга Штрецеля, был поражен,

когда его случайный знакомый настойчиво стал выведывать у него имена немецких «троцкистов»,

находившихся там в эмиграции. Согласно показаниям работника отдела кадров Альберта Мюллера (Г.

Брюкман) информация Франкена о попытке вербовки вызвала в ИККИ настоящий переполох. Первым делом

его спросили, не является ли он сам сексотом НКВД, а получив отрицательный ответ, сами включились в

игру. По поручению Мюллера немец вновь согласился на встречу с потенциальным «резидентом», и

тщательно записал ее содержание в форме диалога17".

Хотя позже собеседник Франкена — германский инженер Ганс Визер был разоблачен как германский шпион

и расстрелян179, сам характер его вопросов свидетельствует о том, что он выполнял задание советских

органов госбезопасности. Очевидно, что «зарубежные троцкисты» после первого показательного процесса

гораздо больше интересовали НКВД, нежели гестапо. Да и у самого Франкена сложилось впечатление, что

его хотели завербовать в агенты советской контрразведки, обещая среди прочего организовать выезд в

Швецию и обеспечить такими дефицитными вещами, как радиоприемник, им-потрные ботинки и кофе.

Ответ на вопрос о том, защищали ли органы госбезопасности своих внештатных сотрудников, арестованных

в ходе «немецкой операции», требует обращения к ведомственному архиву, остающемуся недоступным.

Анализ деятельности сибирских «чекистов» показывает,

178 РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 205. Д. 1481. Л. 35-37.

179 Расстрельные списки. Москва 1935-1953. Донское кладбище. М., 2005. С. 90.

104

что с ними не церемонились и в случае ареста попросту списывали со счетов180. Случай с Гансом Визером, равно как и изученные дела Московского управления, показывают, что это было действительно так.

Оказавшись на Лубянке, сексоты из немцев первым делом заявляли о своей роли добровольных помощников

НКВД, будучи уверены в том, что там «разберутся» и их «вытащат». Однако аппарат действовал в рамках

собственной логики — логики наименьших трудозатрат в условиях максимально упрощенной технологии

следствия.

В результате на арестованного поступала информация, что сотрудничество с ним приостановлено, поскольку

он

как секретный сотрудник не оправдал возложенного на него доверия. В обвинительном заключении это

уже трактовалось как «двурушничество» — агент НКВД одновременно выступал и в роли германского

шпиона, что влекло за собой, за редкими исключениями, смертный приговор. Неразбериха усугублялась еще

и тем, что ряд внештатных сотрудников работал на центральный аппарат НКВД, часть — на Московское

управление, а эти учреждения находились в состоянии плохо скрываемой конкуренции между собой. Под

удар попадал и тот, кто отказывался от сотрудничества с НКВД. Проживавшая в Орехово-Зуево Карла Хагге-

Штоке, муж которой не вернулся из Испании, писала из лагеря, что ее отказ местным оперативникам стать

сексотом и доносить на знакомых привел к аресту и осуждению. Правдоподобность этой версии придает то, что Карла была арестована только в конце 1942 г.

В ряде дел сохранились донесения сексотов о поведении и антисоветских высказываниях своих подопечных.

Заметно, что в этих документах явно сгущены краски, их авторы были вынуждены отрабатывать свой хлеб.

Вот один характерный пример — эмоциональный монолог редактора Издательства иностранных рабочих

Герты Дирр в изложении «источника»: «Неужели вы не видите, что народ настолько озлоблен против

руководителей Партии и Советского Правительства, которые ведут к фашизму? В СССР нет Партии, есть

диктатура НКВД и не Ежов является диктатором, он только подставное лицо; все дело делает Каганович.

Сталин давно потерял свое коммунистическое лицо и теперь представляет из себя фашистского диктатора и

стоит на одной доске с Гитлером. Нам сейчас нужно объединиться для совместной борьбы против нынешних

руководителей и с оружием уничтожить их. Народ сейчас представляет из себя пороховой по

Тепляков А. Г. Указ. соч. С. 183-188.

105

греб, достаточно спички, чтобы поднять его и уничтожить верхушку. Народ ждет сигнала».

К стилистике агентурных донесений близки и инициативные доносы, изредка встречающиеся в АСД. Хотя

они сами по себе являются интересным историческим источником, на который в последнее время обращают

внимание западные исследователи181, их место в технологии массовых репрессий, если опираться на

материалы немецких АСД, более чем скромное. Доносы, скорее, мешали органам госбезопасности, ибо в

отличие от вычерпывания картотек и выбивания признаний не поддавались планированию, олицетворяли

собой инициативу снизу и стихийность, которые не поощрялись в условиях культа плановости. Следует