"Ну и нечисть". Немецкая операция НКВД в Москве и Московской области 1936-1941 гг
Шрифт:
«азиатской деспотии», царив
161 См. соответствующий запрос НКИД в деле Макса Шульца, датированный 20 августа 1937 г., спустя две недели после его
ареста.
95
шей в СССР. Документированные в АСД случаи, когда сотрудники посольства пытались помочь людям,
оказавшимся перед угрозой ареста, можно пересчитать по пальцам. Вероятно, в реальности таких случаев
было гораздо больше, если причислить к ним тех германских подданных, которые успели выехать из СССР
накануне большого террора. По воспоминаниям Ганса Герварта, личного референта посла Шуленбурга, из
Берлина приходили запросы о том, не следует ли в ответ на аресты германских граждан начать аналогичные
репрессии против членов советской колонии в Третьем рейхе. Посол осудил эту идею, сославшись на то, что
попытка ее практического воплощения только ухудшит судьбу арестованных немцев462.
Вряд ли бюрократический контроль, осуществлявшийся посольством, можно ставить на одну доску с
контролем со стороны советских административных структур — у него были иные масштабы и
направленность. Однако любой факт контактов немецких эмигрантов с посольством своей страны получал в
ходе немецкой операции криминальное толкование, или «шпионский окрас», если пользоваться жаргоном
следователей НКВД той эпохи. Они не делали никаких различий между ролью германского посольства в
годы Веймарской республики и фашистской диктатуры — оно всегда оставалось форпостом классового
врага, который только менял свои маски.
2. Структуры Коминтерна и КПГ
Ко второй половине 30-х гг. аппарат Исполкома Коминтерна, работавший в здании перед Кутафьей башней
Кремля, не только вырос количественно (для размещения сотрудников ИККИ пришлось достроить два этажа
в гостинице «Люкс» на улице Горького, переименованной в общежитие Коминтерна), но и встроился в
достаточно жесткую иерархию советских государственных учреждений. Слово «коминтерновец» означало
уже не членство в одной из зарубежных компартий, а работу в соответствующем ведомстве. Причем работу
престижную и высокооплачиваемую, и в то же время — рискованную и нестабильную. Рядовым гражданам
Советской России «коминтер-новцы» на протяжении полутора десятилетий представлялись кем-то вроде
разведчиков и диверсантов, регулярно отправлявшихся за рубеж для подрыва устоев мирового
империализма.
162 Herwarth Н. Op. cit. S. 119.
96
Сотрудникам органов госбезопасности, занимавших гораздо более высокое место в упоминавшейся
иерархии государственных учреждений, образ Коминтерна во второй половине 30-х гг. представлялся далеко
не столь светлым и безоблачным. Для Ежова не являлась секретом фраза Сталина, брошенная Генеральному
секретарю Исполкома Коммунистического Интернационала Георгию Димитрову 11 февраля 1937 г. — «все
вы в Коминтерне работаете на руку врагу»163. В этой на первый взгляд уничтожающей оценке, на самом деле
не содержится ничего удивительного. Коминтерн и коминтерновцы олицетворяли собой окно в «железном
занавесе», воздвигнутом сталинской системой по границам собственной страны. Это окно, а точнее
маленькая форточка, несла в себе опасность инфицирования населения страны, или по меньшей мере ее
политического руководства, новыми микробами, расплодившимися во внешнем мире, от троцкизма до
фашизма, не говоря уж о таких старых болячках умирающего капитализма, как либерализм и
парламентаризм.
Подобно тому, как применительно к отдельным лицам в период массовых репрессий решающим признаком
виновности оказывался «контакт с классовым врагом», Коминтерн как структура, контактировавшая с
враждебным окружением СССР, заслуживал особого «чекистского обслуживания». Этим занималось
специальное подразделение центрального аппарата НКВД, сотрудники которого, безусловно, могли бы
написать самую полную историю Коминтерна и его кадров. Последними в аппарате ИККИ также занимался
специальный отдел, который осуществлял повседневную связь с «инстанцией», или «соседями», как на
бюрократическом жаргоне называли органы госбезопасности164.
Ко второй половине 30-х гг. механизм их взаимодействия был уже отработан до мелочей. Отдел кадров
отправлял запросы на проверку в ГУГБ НКВД не только лиц, командированных на заграничную работу, но и
иностранных коммунистов, намеченных к переводу в ВКП(б)165. Любой «компромат», пусть даже имевший
самое далекое отношение к человеку, ставил под вопрос его партийную карьеру, а
163 Dimitroff G. Tagebuecher 1933-1943. Berlin, 2000. S. 149.
164 В отдел кадров ИККИ направлялись запросы не только из Управления госбезопасности, но и из других структур НКВД, в
частности из милицейского Отдела виз и регистрации. Так, вопрос о принятии советского гражданства Виктором Штерном в
1940 г. был решен после того, как ОВИР получил положительный ответ отдела кадров и соответствующее решение Политбюро