"Ну и нечисть". Немецкая операция НКВД в Москве и Московской области 1936-1941 гг
Шрифт:
Российский исследователь А. В. Голубев приводит примеры из уральского региона: его жители отказывались
верить утверждениям советских газет, что в Германии голодают дети безработных, что при фашизме
рабочим стало жить хуже. «И немецкие граждане, и просто этнические немцы, жившие в СССР, но
сохранившие какие-то связи с родственниками или знакомыми в Германии, служили одним из основных
каналов получения альтернативной (позитивной по преимуществу) информации о положении в национал-
социалистическом рейхе»240.
Естественное стремление выходцев из Германии защитить свою страну от «страшилок» советской
пропаганды, раскрыть глаза коллегам по работе было самым популярным проявлением контррево-
люционных высказываний. Вот типичный донос на Франца Цика,
245 Элендер планировал изготовить еще и значки с изображением свастики, которую разбивают молотом и киркой двое рабочих, социал-
демократ и коммунист. Если бы такой значок был запущен в производство, срок явно был бы больше, чем 2 года исправительных работ, к которым приговорили мастера пуговичного производства.
246 Голубев А. В. «Если мир обрушится на нашу Республику...» Советское общество и внешняя угроза в 1920-1940-е гг. М.. 2008. С. 150.
148
датированный еще ноябрем 1936 г.: «На замечание т. Головина, что в Германии все безработные и не видят
хлеба, он ответил, что хлеба едят много только русские, что в Германии рабочие находят, что покупать, кроме хлеба, а в отношении безработицы, так одни коммунисты на улице, все остальные рабочие находят
себе работу». Как видно, покинутая родина представлялась многим из эмигрантов землей обетованной, а их
ностальгия, помноженная на недовольство условиями жизни в Советской России, под пером следователей
НКВД превращалась в государственное преступление, в пропаганду фашистских взглядов.
Наряду с доносами фактическую базу для обвинений в антисоветской агитации поставляли и
характеристики с места работы, зачастую составленные в таком стиле, что современный человек с трудом
может понять, о чем идет речь. Завод «Точизмеритель» так характеризовал одного из своих лучших
работников, бригадира-инструктора, приехавшего из Германии в 1927 г. и стоявшего у истоков предприятия:
«Лейбехер рассказывал рабочим явно антисоветский анекдот такого содержания: "едут в трамвае два
товарища — русский и клоп", теперь эта ухищренная работа становится понятной, что он в безвинной
форме проводил антисоветскую агитацию, клеветал на наш рабочий класс».
За ярким фасадом строящегося социализма оказывалась весьма неприглядная картина, спрятать которую от
взглядов иностранных рабочих не удавалось. Их раздражали очереди в столовых, пустые прилавки, но
больше всего — пафос и ложь официальной пропаганды. «Если бы людей не заставляли идти на
демонстрацию, то многие бы не пошли» (Герхард Мозер). Отвращение вызывало двуличие и лицемерие
повседневной жизни, когда люди видели одно, но говорили совсем другое. Любое отклонение от принятых
норм поведения могло трактоваться как преступление: «Беккер ведет себя как фашист, он забрал детей из
немецкой школы Карла Либкнехта и отдал их на обучение в школу немецкого посольства»247.
В ходе одного из допросов инженер Московской радиосети член ВКП(б) Альфред Фогт сделал следующее
признание, сомневаться в искренности которого не приходится: «При обсуждении проекта сталинской
конституции я говорил, что пункт о свободе слова и печати можно вычеркнуть, так как кроме
коммунистического слова в печати фактически мы никому слова не даем. Никакого антисоветского тол
Показания каменщика Вильгельма Бича в отношении инженера Антона Бекке-ра, оба были арестованы в первый день
немецкой операции НКВД — 30 июля 1937 г.
149
кования этого вопроса и сравнений при этом с Германией я не делал». Подобная простота воистину
оказывалась хуже воровства.
Некоторые из политэмигрантов пытались описать происходившее в СССР в терминах марксистского учения
— революционные силы переродились или ушли в подполье, ныне в стране не диктатура пролетариата, а
«бонзократия». Страной правит новая буржуазия, выросшая из бюрократов и одержавшая победу над
рабочими (Курт Зингфогель). «В партии сидит мелкая буржуазия, разжиревшая на шее рабочего класса...
Выйди на Ленинградское шоссе, кто ездит в автомобилях — советские разжиревшие буржуи, рабочих там не
увидишь» (Георг Керн).
Всплеск антисоветских настроений эмигрантов из Германии вызвали репрессии по национальному признаку, причем доминировали голоса женщин, близкие которых были арестованы. «За последнее время ГПУ
арестовало многих иностранцев, среди них совсем молодые, которые никак не могут быть причастны к
троцкизму» (Доротея Гарай). «В СССР люди помешались на шпионах и вредителях, в каждом хорошо
одетом человеке и похожем на иностранца здесь видят шпиона и сажают его» (Кэти Лоршейд).
«Машина слухов» в СССР никогда не оставляла без работы органы госбезопасности, и в то же время хотя бы
частично компенсировала отсутствие независимых СМИ. Люди, способные самостоятельно мыслить и