Нутро любого человека
Шрифт:
Бен, казалось, весь дрожал, так быстро работал его мозг. Он все повторял, что подобные вещи случаются в жизни торговца картинами только раз или два. Я сказал, что у меня туго с деньгами, а картины три года провалялись в моем чулане – надо же с ними что-то делать. В конечном счете, Бен предложил мне за них 300 фунтов, сказав, однако, что выручка от продажи самой большой картины целиком пойдет мне – он, правда, не может сказать, когда это произойдет: надо подождать, пока рынок придет в себя или пока подвернется настоящий покупатель либо покупатели. Он был почти бесконечно благодарен мне – не настолько, впрочем, чтобы проглядеть возможность хорошей сделки. Пауль Клее[110], сказал он, очень болен, – и предложил мне еще сотню за моего маленького Клее. Я ответил, что пока подержу его у себя, большое спасибо.
Завтракал в ресторане, расположенном неподалеку от
Среда, 26 июня
Одним из наших новых коммандеров ОМР оказался Джеймс Вандерпол[112], с которым я когда-то учился в школе. Все та же мощная, крепко сколоченная фигура, только теперь он обзавелся острой рыжей бородкой. Настоящая морская косточка и, по-моему, он испытывает неудобство, обнаружив меня среди своих подчиненных. Мы прогулялись с ним по Грин-Парку, повспоминали Абби. Он поделился со мной новостями о некоторых моих однокашниках, и я обнаружил, что утратил к ним какой бы то ни было интерес. Нынче вечером телефонный звонок от Дика Ходжа. Очень возбужден: записался в морскую пехоту. Я сказал, что служу в «Волнистом флоте». И чем занимаешься? – спросил он. Сверхсекретно, ответил я. Как приятно с полной серьезностью произносить эти слова.
Понедельник, 8 июля
Годфри и Флеминг вызвали меня с Вандерполом и спросили, знает ли кто-нибудь из нас Лиссабон. Я ответил – да, Вандерпол – нет. «Ну, хоть один знает, – сказал Годфри. – Как бы там ни было вам придется поехать туда». Я поинтересовался – зачем. Там появился герцог Виндзорский, сказал Годфри, бежал из своего дома во Франции вследствие приближения немецких и итальянских частей, и за ним нужно присматривать. Но разве посольство этим заняться не может? – спросил Вандерпол (я почувствовал что никуда ему ехать не хочется). Посол, по-видимому, представляет собой комок нервов, а представитель МИ-6 – запойный пьяница, ненавидимый всем посольским персоналом. Положение Герцога крайне деликатно, продолжал Годфри: на родину ему вернуться нельзя (по семейным причинам), а рисковать тем, что он попадет в лапы нацистов, мы не можем. Я сказал: «Мы с ним однажды встречались – в 1934-м, в Биаррице». Флеминг взглянул на Годфри так, точно пари у него выиграл. «Я же говорил вам, что Маунтстюарт – тот, кто нам нужен», – сказал он.
Я вернулся домой, сообщить новость Фрейе. Сказал, что никакая опасность мне не угрожает, – и, поскольку это Лиссабон, у нее возражений не возникло. «Сходишь в наш ресторан?» – спросила она. Я ответил, что выпью там целую бутылку вина – за нас обоих.
Среда, 10 июля
Лиссабон. Мы с Вандерполом вылетели из Пул-Харбор на принадлежащем Береговой охране гидроплане «Сандерлэнд», полет прошел без осложнений. Лиссабон кажется переполненным беженцами – всей сволочью Европы, ищущей возможности выбраться из нее, ничем не рискуя. Впервые меня одолевает странное чувство, что Лиссабон и Португалия это самый краешек Старого Света. Здесь, на этой его оконечности, сгрудились перепуганные перекати-поле, высматривающие в огромном, сверкающем океане хоть какие-то признаки безопасности.
Мы доложились в посольстве, где нас холодно принял и скупо проинструктировал человек по фамилии Стопфорд – так называемый Финансовый атташе, а на деле, глава МИ-6 в Португалии. 19 июня, когда падение Франции стало уже неминуемым, Герцог с Герцогиней покинули свою виллу под Антибом и вместе со слугами и кое-какими людьми из консульства прибыли на автомобилях в Мадрид. Там их в течение девяти дней поили и кормили обедами, а после они отправились в Португалию. Живут в доме португальского миллионера по имени Рикардо Эспирито Санто – в Кашкайше, это около часа езды от города. «Не понимаю, почему ОМР считает, будто способен сделать что-то, на что не способны мы, – ядовито сказал Стопфорд. – У нас есть в доме свои люди, подходы к нему перекрыты португальской полицией. Герцог и пукнуть-то не сможет без того, чтобы мы не услышали».
Когда мы уходили, я сказал Вандерполу: «Ну и выпивоха, прелесть что такое». «А на меня он произвел впечатление очень достойного человека», – ответил Вандерпол. Мне почему-то кажется, что для работы в разведке Вандерпол не годится. Мы возвратились в наш убогий отель, называющийся, естественно, «Лондонским пансионатом», – другого найти не удалось, –
Четверг, 11 июля
У Вандерпола температура. Этим вечером был на приеме в посольстве и познакомился с человеком по фамилии Экклз[113], который, похоже, играет здесь роль своего рода 'eminence grise[114]– он в курсе всех дел и очень скептически относится к способностям сотрудников посольства. Экклз регулярно видится с Герцогом, и у меня создалось впечатление, что дела там идут не очень гладко. Герцог не хочет уезжать отсюда, пока не определится его будущее, и пока сам он не получит точных гарантий касательно его и Герцогини статуса. «Все это так мелко, – сказал Экклз, – особенно с учетом пугающей ситуации, в которой мы оказались».[115] Я повторил мою уже приевшуюся реплику насчет того, что встречался с Герцогом в Биаррице, и Экклз меня только что в объятия не заключил. Он немедленно пригласил меня пообедать завтра вечером на вилле. «То была просто мимолетная встреча» – сказал я. «Это ничего не значит, – ответил Экклз. – Его окружают сомнительные финансисты и все они настроены пронемецки. Вы будете глотком свежего воздуха».
Только что заглянул к Вандерполу, чтобы рассказать о новейшем развитии событий. Тот разозлился и запретил мне идти на виллу. Я сказал, что подобного рода приказы мне вправе отдавать только Годфри. Написал Фрейе о том, что мне предстоит отобедать с Дэвидом и Уоллис. Будет о чем рассказать. Пятница, 12 июля
Чтобы попасть на виллу Герцога – «Бока-до-Инферно», – нужно доехать до самой западной точки Европы, во всяком случае, такой она кажется. Герцог живет в большом, покрытом красной штукатуркой доме, стоящем на скальном мысу в окружении сосен. Дальше мыса – только Атлантический океан. Мы миновали Белем и Эсториль и берегом покатили к Кашкаишу. Пока мы к нему приближались (город раскинулся на горе над виллой), нас дважды останавливала полиция. Охраняют их явно хорошо. При подъезде к воротам Экклз напомнил мне, что с Герцогом вполне можно общаться, что называется, «без галстуков», но Герцогиня не должна получить ничего, кроме улыбки и рукопожатия. И ни в коем случае не следует называть ее «королевском высочеством». Я сказал, что понял.
Вилла – большая, удобная, с плавательным бассейном – стоит за высокой каменной стеной. Рикардо Эспирито Санто и его жена Мари встретили нас на террасе, сюда же нам принесли напитки. Здесь уже находилась еще она супружеская чета по фамилии Ассека. Стали ждать. И ждали, и ждали. Множество украдкой бросаемых друг на друга взглядов, Мари Эспирито Санто то и дело выходила пошептаться со слугами, но вот наконец герцог и герцогиня Виндзорские появились из своей комнаты.
Первые впечатления. Оба одеты безукоризненно. Герцог похож на миниатюрную американскую кинозвезду – стройный, щеголеватый, светлые с проседью волосы зачесаны назад, великолепно скроенный смокинг, сигарета, небрежно зажатая в пальцах. Герцогиня, которой, должно быть, уже за сорок, столь же миниатюрна. Прекрасно подобранная пара фарфоровых статуэток. Так и хочется поставить их на каминную полку. Я на голову выше обоих. Герцогиня густо накрашена, увешана драгоценностями. У нее невыразительное, похожее на маску лицо и довольно крупная родинка на подбородке. Когда настал мой черед, Экклз представил меня и упомянул о Биаррице.
– Мы встречались на поле для гольфа, сэр.
– Так вы играете в гольф? Слава Богу, – он повернулся к Герцогине. – Дорогая, мистер... э-э... этот милый человек был в 34-м в Биаррице. Ты помнишь то лето? Весело было, правда?
– Обожаю Биарриц, – отозвалась она.
– Я тоже, – сказал я. – На самом деле, я думаю...
– И он играет в гольф, – сказал Герцог.
– Дэвид, нельзя так перебивать. Мистер... мистер?
– Маунтстюарт.
– Мистер Маунтстюарт собирался сказать нечто очаровательное о Биаррице.
Тут нас прервали и провели в столовую. Я сидел между синьорой Ассека и Мари Эспирито Санто (довольно привлекательной на холодноватый, жесткий пошиб, присущий некоторым богатым европейкам). Синьора Ассека разговаривала на испанском и ломаном французском. У Мари Э. С. беглый английский. Экклз с Герцогиней много смеялись, похоже, им было очень весело. Я все время думал: запомни это как следует, Логан, – герцог и герцогиня Виндзорские, прекрасный дом у моря, постоянно сменяющие один другого слуги, хорошие еда и вино. В мире идет война.