О культуре и не только
Шрифт:
По его и вышло.
– Я Шукшина читать не могу – плакать начинаю, – сказала, увидев книжку у меня в руках, соседка, моя ровесница, поглаживая головенку двухлетнего сына.
– Ну, это характеризует тебя с наилучшей стороны… – по неловкости захотелось отшутиться.
А если отбросить ухмылочки, так оно и есть.
Помните, Губошлеп утешал зареванную Люсьен, цедил брезгливо про Егора-Горе Прокудина: «Не жалей ты его… Он был мужик. А их на Руси много».
Кабы так – еще бы ничего. Но ведь мало их. Подозреваю, что в глубинах страны так же плачевно обстоит дело с мужиками, как и в столице.
Или не знаем мы Руси, не видим ее мужиков, потому что некому вытащить их на свет Божий? Потому что
Одинокий тополь на Тверской бульваре
11.09.2008
ОНА БЕЖАЛА по экрану в светлом пальто, цокая каблучками, потряхивая белокурой головой. Она повторяла на все лады: «Доброе слово и кошке приятно», добиваясь эффекта, при котором даже у кошек пошел бы мороз по спинке. С придыханием, штурмуя голосовые высоты, выводила: «Опустела без тебя земля», в ноевом ковчеге такси, среди бушующего летнего потопа. Она была самой красивой девушкой Москвы и Московской области. А также – родного Ленинграда. И вообще – Советского Союза. Это зафиксировано камерами и обжалованию не подлежит.
На долю Татьяны Дорониной выпало много черно-белого кино и несколько черно-белых эпох. Эпохи меняются, но не становятся цветными. Объемный, стерео охватный взгляд не в чести в новой России так же, как в России советской. Все плоско и монохромно. Да – нет, хорошо – плохо, либерал – реакционер. Плюс может стать вдруг минусом и наоборот, однако из двоичной системы: ноль – единица, плюс – минус, да – нет, и ничего кроме, мы выпрыгнуть не в состоянии. Происходит перераспределение сил между баррикадами, но сами баррикады стоят намертво. «Ты можешь понять, что Наташа Ростова плохая. Ты можешь понять, что Наташа Ростова хорошая. Ты только не можешь понять, какая она на самом деле», – говорит Надежда Резаева, учетчица, задиристому десятикласснику (помните «Старшую сестру»?), и не существует реплики, которая более отвечала бы судьбе Дорониной, ее за три четверти века не разгаданной сути.
Какая она на самом деле – Татьяна Доронина? Поклоняется Бунину и Горькому. Любит Достоевского и Симонова. Яростно защищает Смоктуновского и Фурцеву. Оплакивает Чапаева и тех, кто упокоен на Сент-Женевьев-де-Буа. Верит в Бога и коммунизм. Все это странно только на первый взгляд. Так зеркало, чем оно чище, тем больше отражает лучей и щедрее рассылает вокруг солнечных зайчиков. На мутной поверхности в лучшем случае зацепится один сиротливый лучик, и выходит из этой мутноты человек твердокаменных убеждений. Упертый сталинист, патентованный демократ – не важно. Понятный человек. Без проблем с идентификацией.
Доронина никогда не была понятной. Она вся состоит из парадоксов. Красавица, которой не везло с мужчинами. Басилашвили, Радзинский, Химичев… Четвертый – не звездный – муж… Кто-то не тронул душу, скользнул по касательной, кто-то, напротив, задел чересчур сильно, до боли. Первый брак подорвался на обычном «леваке»; судьба в какой-то мере рухнула, когда следствием этого «левака» стал аборт и сразу двое убиенных детей – мальчик и девочка. Доронина сама откровенно пишет об этом в книге «Дневник актрисы», секрета здесь нет.
Вероятно, для Дорониной измена – даже пошлая, беглая, сиюминутная – не могла быть явлением «обычным». В ее книге, как и в ее фильмах, проступает та чистота натуры, которая сподвигла, например, католических священников на кинофестивале в Боготе дать Дорониной специальный приз «За проповедь христианских постулатов». Знаете, за какую роль? Бортпроводницы Наташи.
«Еще раз про любовь». 1968 год. Радзинский и Натансон фактически провернули в СССР нежную сексуальную революцию. Наташа попадает в постель к Электрону со скоростью протонного пучка, разогнавшегося в адронном коллайдере. Черт знает что такое. Разврат. Но святых отцов это нисколько не смутило. Знатоки душ
Римейк 2002 года с Ренатой Литвиновой стоит сейчас отдельного упоминания ради первого слова, вынесенного в титул. Небо. Первым делом – небо. Ну, а самолеты и девушки – потом.
В фильме «Еще раз про любовь» Доронина и спела о солнечном зайчике: «А весной я в несчастья не верю и капелей не боюсь моросящих. А весной линяют разные звери, не линяет только солнечный зайчик»… Режиссеры часто давали ей в руки гитару – это было удвоение женственности. Рифма выразительных изгибов.
Разгадывать парадоксы Дорониной желающих не нашлось. Ни для одной силы в стране (а белокурую вамп пытались присвоить патриоты широчайшего спектра – от праведников до подлецов и безумцев) Доронина так и не стала своей. Ничьи более или менее стройные ряды не возглавила в качестве знаменосца. Во-первых, потому что знаменосец – вообще не ее амплуа. При всей своей пассионарности она – женщина, а не Орлеанская Дева, и жар ее темперамента пылал всегда в роскошном теле, а не в иссушенных бесполых мощах.
Во-вторых, нет такой партии, где Доронину приняли бы целиком, в полном собрании крайностей. Ерник Гафт веселился когда-то: «Как клубника в сметане Доронина Таня. Ты другую такую поди отыщи. Сочетаются в Тане тончайшие грани – словно каплю «шанели» добавили в щи». С тех пор Гафт стал иным человеком, искупил свои шуточки, оплатил их – несколько дороже, чем хотелось бы, и несколько позже, чем следовало. Полагаю, теперь он понимает Доронину. Один из немногих.
Итак, своей Доронина не стала никому, безусловно и резко чужой оказалась для большинства. Сымитировали пропеллер у виска: «Ненормальная!». А она, похоже, и правда, никогда не была нормальной. И героини-то все раздражающе сумасшедшенькие. Одну берут на актерский – она отказывается… Другую ждет под окном не просто мужчина – счастье, перемена участи ждет, а она вертит ключи на пальце и не трогается с места… Третья привязалась к чужому ребенку, к девочке-дикарке и защищает ее теперь от собственных детей, от собственной матери, от родного отца… Сумасшедшенькие имели отклик: «Мачеху» за первые два месяца проката посмотрели 25 миллионов зрителей.
Россия – единственная в мире страна, где бросаются звездами по причине того, что у них плохой характер или «неправильное» мировоззрение. Ни одной роли в кино с 1985 года. Последний фильм – «Валентин и Валентина». Другая Доронина – грубая, отяжелевшая. Непривычная героиня – бытовая, земная, косная, гранитной плитой придавившая жизни своих дочерей. Для экранной биографии финал не изящный. Сгодился бы разве как промежуточный.
В 1987-м – раздел МХАТа и постепенное угасание мрачной громады на Тверском бульваре. Доронина из объекта восторгов превращается внезапно в предмет для насмешек.
Понадобились годы, чтобы понять, что Художественный театр был первым элементом грядущего тотального распада. Пробным камешком в канун схода лавины. Можно ли было не проводить через МХАТ туалетную черту – «м» в Камергерском, «ж» на Тверском – вопрос, который уже не будет разрешен. Можно ли было сохранить советскую империю? Способны ли здравый смысл и напряжение воли противостоять логике Истории? Изменить эту логику? Удержать лавину?..
Случилось так, как случилось. Горевать бессмысленно. Только и радоваться нечему. Ни расколу МХАТа, ни распаду СССР, ни тому, что Татьяна Доронина освоила органически не свойственные ей функции худрука и постановщика. У нас была великая актриса. Была и закончилась. Как будто ушла на фронт и пропала без вести.