О насущном. Европа и современный мир
Шрифт:
C военной точки зрения все стратегические документы США опираются на тезисы четырёхлетнего прогноза министерства обороны (2014 Quadrennial Defense Review). В нём сказано, что ВС США должны быть готовы и способны одновременно обеспечить: защиту национальной территории; проводить антитеррористические операции; сдерживать агрессию со стороны государственных субъектов как минимум в двух регионах и при необходимости нанести им военное поражение. Весь контекст текущих стратегических документов США подталкивает к выводу о том, что роль двух главных потенциальных государственных агрессоров приписывают России и Китаю.
И ещё несколько наблюдений.
Первое. США разводят понятие «прямой атаки» на свою территорию и понятие «атаки на свои интересы». Так как их интересы определены как глобальные, то, следовательно, США готовы применить силу в любой точке земного шара.
Второе. США по своему усмотрению готовы использовать силу единолично, другими словами – без союзников и без ограничителей международного права.
Третье. В отличие от страновых приоритетов по исходящим для США угрозам (Россия, Иран, Северная Корея и Китай) США по-другому расставляют региональные приоритеты с точки зрения размещения наиболее передовых вооружённых сил и укрепления военного сотрудничества. В порядке убывания значимости это: АТР, Европа, Ближний Восток, Африка и Латинская Америка.
Четвёртое. США не отказываются от идеи «смены режимов», хотя напрямую она не записана ни в один из рассматриваемых документов. Но вот лишь одна фраза из стратегии безопасности: «Мы продолжим продвигать реформы в авторитарных странах, в которых не происходит полноценный демократический транзит». Несложно догадаться, что, с точки зрения Вашингтона, одной из таких стран является Россия.
Стратегические документы США демонстрируют определённую адаптивность их разработчиков к изменяющейся реальности. Однако это вряд ли может компенсировать тот конформизм, на основе которого эти документы написаны. Более того, в отношении России во многом в них произошло возвращение к формулировкам холодной войны. Время, прошедшее после избрания Д. Трампа на пост президента США, пока не внесло видимых изменений в стратегические выкладки, сделанные в 2015 г. и основанные на традиционных тезисах об американском доминировании и исключительности. Вслед за американцами регресс в отношениях с Россией продемонстрировал и Евросоюз, очевидное чему подтверждение – раздел Глобальной стратегии ЕС (июнь 2016 г.), посвящённый России.
Часть II
Европа от Атлантики до Тихого океана
4. Политика «двух треков»
Задачу по развитию стратегического мышления ставит перед собой и Европейский союз. До недавнего времени попытки Евросоюза разработать и проводить собственную внешнюю политику были в основном безуспешными. Однако многое указывает на то, что со временем ЕС может обрести собственную внешнеполитическую субъектность, вплоть до формирования единой внешней политики и политики безопасности.
Рассуждая на эту тему, необходимо учитывать двоякую суть европейского интеграционного проекта, опирающегося как на межгосударственные, так и на наднациональные отношения. Справедливо утверждение, что коммунитарная сторона деятельности ЕС во второй половине XX в. возрастала. На этом пути были свои приливы и отливы, но в целом государства-члены по мере «перелива» интеграции из одной сферы в другую делегировали в политическую надстройку ЕС всё больше своих полномочий. В результате «пул суверенитетов» становился всё шире и глубже.
В то же время такое развитие событий не означает, что 27 членов объединения (за вычетом Британии) постепенно и согласно плану сливаются в сверхгосударство, своего рода Соединённые штаты Европы. Дело в том, что в связи с уникальной природой, отличающей Евросоюз как от типичного государства-нации, так и от традиционного межгосударственного объединения, неверно ожидать появления у ЕС атрибутов власти, аналогичных тем, что находятся в распоряжении национальных столиц.
Более того, этот интеграционный проект не гарантирован не только от новых серьёзных неудач, но и от попятного движения. Уместно поставить вопрос о том, не оказался ли ЕС в ситуации стратегического перенапряжения, реакцией на которое становится упрочение межгосударственных основ организации? Одним из последствий брекзита для ЕС может стать упрочение именно этой тенденции.
В этой ситуации внешняя политика «двух треков» государств, не входящих в Европейский союз, т. е. маневрирование между руководящими органами ЕС и странами-членами, остаётся высоко востребованной. Такой подход к отношениям с ЕС в Брюсселе обычно критикуют как политику по принципу «разделяй и властвуй». Особенно достаётся Москве, но такое неприятие необоснованно, по крайней мере по трём причинам.
Во-первых, политика «двух треков» в отношении с ЕС – не изобретение России, а общемировая практика. Достаточно вспомнить американские тезисы о «старой и новой Европе» или о «коалиции добровольцев». Никто в Европе не собирается ликвидировать национальные министерства иностранных дел, как и посольства, включая диппредставительства стран-членов на территории других государств ЕС. Каждое из них имеет собственные концепции внешней политики и безопасности, хотя по своему качеству и самостоятельности они сильно разнятся. Делегации ЕС играют не более чем координирующую роль в деятельности посольств стран-членов и представляют не столько их, сколько вице-президента Еврокомиссии по вопросам внешней политики и безопасности.
Во-вторых, область внешней политики ЕС превратилась в коллективный инструмент лишь частично, а вопросы обороны и безопасности в основном остаются в суверенном ведении стран-членов. Принцип солидарности в данном случае имеет консультативное, а не обязательное применение. Благо это или беда ЕС – вопрос отдельный. Но факт остается фактом: концепция безопасности этой организации впервые появилась только в 2003 г. Лишь в июне 2016 г. на её место пришла Глобальная стратегия. В целом общая политика безопасности и обороны с принятием Лиссабонского договора продвинулась вперед, но пока не принципиально. Требуется время для того, чтобы оценить жизнеспособность лоббируемой Парижем и Берлином идеи оборонного пакта и продвигаемого Еврокомиссией проекта оборонного фонда ЕС.
В-третьих, политика «двух треков» часто эффективна и приносит результаты. Таким образом, с точки зрения международных норм и практик её не только допустимо, но и необходимо продолжать. Однако вероятно, что «зазор» между этими треками постепенно будет, судя по всему, сужаться за счет снижения самостоятельности внешней политики на национальном уровне. Следовательно, принцип солидарности внешним для Евросоюза игрокам будет обходить всё сложнее.
Европейская безопасность в паутине украинского кризиса
Ряд малых стран – членов ЕС во многом уже де-факто утратили свою независимую внешнюю политику, будучи вмонтированы в структуры ЕС и НАТО. Но это нельзя сказать о крупных игроках, в первую очередь о новой «большой тройке» ЕС – Германии, Франции и Италии, тем более о покидающей интеграционный проект Британии. Более того, и среди стран ЕС «второго эшелона», не имеющих такого экономического и геополитического веса, растёт стремление к более самостоятельным действиям, что уже не раз продемонстрировали, например, члены Вишеградской четвёрки.