О том, что видел: Воспоминания. Письма
Шрифт:
Во втором случае я, конечно, ничего делать не буду.
Мы все еще в Узком. Мама прихварывает. Простудилась опять, лежит. Да и признаюсь, не охота мне ехать в город, т. к. в нашей квартире — Боба с женой, со своей домработницей, и я бы только помешал.
Деньги я тебе послал потому, что решил разыграть «Короля Лира»: Дал Лиде 2000, тебе 2000 и Бобе 2000. Оказалось, что каждому из вас они пришлись очень кстати. А я все еще далек от нужды.
Читали мы с сокрушением статью о тебе в «Знамени» [626] . Хуже всего то, что левидовская неправда очень похожа на правду. Все несчастье Левидова в том, что сам он писать совсем не умеет (то есть писать поэтически, так, как пишешь ты), вся его беллетристика — корчи и судорога.
626
См. примеч. 566.
Вышел сейчас № 2 «Театра» — и там моя анти-радловская статья «Астма у Дездемоны».
Надеюсь, что свинка уже
Им обоим привет.
Не забудь прислать книжку «Рассказов».
Твой отец.
Получила ли Фефа мое письмо?
24 апреля 1940 г. Ленинград
Милый папа.
Клевета Бродского безусловнони в чем никакой роли не сыграла. Решительно никто о ней не знает. Как раз наша беда заключается в том, что инстанции, к которым приходится обращаться по нашему делу, абсолютно неграмотны и не знают ни кто такой Репин, ни кто такой ты, ни кто такой Бродский. Мне отказали грубо, нравоучительно («сейчас, мол, не время обзаводиться собственностью»), и без каких бы то ни было мотивировок. Если бы я все-таки эти мотивировки потребовал, мне сказали бы, что у меня нет купчей и что мои документы — не документы. Между прочим, все свидетельские показания, которые ты хочешь собрать, не стоят в их глазах ничего, потому что они и так не сомневаются в том факте, что дача принадлежала тебе, а совершенно откровенно пользуются отсутствием у тебя купчей, чтобы дачи тебе не дать. А если бы у тебя была купчая, они тебе ответили бы, что дача оценена в сумму больше 50 000 рублей, следовательно, по закону должна быть национализирована.
— Зачем вашему отцу здесь дача? — спросил меня уполномоченный облисполкома тов. Борисов. — Раз он служит в московской «Правде», его не отпустят жить здесь на даче.
О том, что можно работать в газете, не служа в ней, он никогда не слышал. О том, что ты работаешь в «Правде», он узнал от меня. Фамилии твоей он никогда прежде не слышал. А это именно тот человек, от которого все зависит.
Дело, конечно, не в купчей. Дело в том, что это имущество, за обладание которым борется множество могущественных учреждений и лиц. И так, за здорово живешь, получить ничего невозможно. Кстати: облисполком — не такая уж высокая инстанция, и рассчитывать на него было наивно. Лучше было бы обратиться либо к тов. Кузнецову [627] , либо к тов. Жданову [628] , либо в Совнарком, либо в Президиум Верховного Совета. Там, по крайней мере, знают, кто ты такой, и могут взять на себя ответственность за такое решение. Но тут уж должен действовать ты.Я ничем помочь не могу.
627
Кузнецов Алексей Александрович(1905–1950), в это время 2-й секретарь Ленинградского обкома партии и член ЦК ВКП(б).
628
Жданов Андрей Александрович(1896–1948), первый секретарь Ленинградского обкома и горкома партии, член Политбюро и секретарь ЦК ВКП(б).
Не помню, писал ли я, что командование Балтийским флотом наградило меня почетной грамотой за мою деятельность на фронте во время войны [629] . Представь себе. Вот до чего дошло.
Я все еще болен (уже полтора месяца), Марина меня уложила в постель и кладет мне на живот компрессы. Но пока помогает мало. Черноруцкий от меня отказался. Завтра пойду к гомеопату.
Делаю мучительные попытки что-нибудь заработать. Отложил роман (в который раз!) и пишу вместе с Мишей Слонимским пьесу. Мы с ним задумали написать хорошую плохую пьесу — для денег. Уже кончаем. Но, кажется, пьеса вышла и недостаточно хорошей и недостаточно плохой. И денег мы не получим.
629
Речь идет о финской войне (30.11.1939–12.3.1940). Н. К. Чуковского мобилизовали в первых числах декабря 1939 г. Он был корреспондентом газеты «Красный Балтийский флот».
Мечтаю съездить к вам в Москву. Жду, чтоб подвернулась какая-нибудь командировка. Да вот, не подвертывается.
Когда же ты вернешься из Узкого? А мама, видимо, в Москве? И почему это Боба с Женей [630] и нянькой у вас на квартире? Когда собираетесь в Переделкино?
Все-таки в мае непременно приеду в Москву.
А за деньги тебе, король Лир, спасибо. Когда ты, в безумии, с выколотыми глазами, покинутый всеми, в бурю, будешь рвать свои седые волосы, именно я окажусь той дочерью, которая тебя пожалеет. Впрочем, все они так говорили.
630
Чуковский Евгений Борисович(р. 1937), внук К. И. Чуковского.
Коля.
24 апр. 1940 г.
Книжку рассказов пришлю. В ней нет ничего нового, все старье, но приятно, что старье это от времени не скисло.
А Левидов
Почему на твоем письме калининский почтовый штемпель? Ты написал письмо 14.IV, а я получил его только сегодня,24.IV, через десять дней.
Фефа твое письмо получила.
27 апреля 1940 г. Москва [631]
Дорогой Коля.
Посылаю тебе копию письма Репина [632] , которое ясно свидетельствует что дача — моя. К сожалению Толстого нет в городе, но я кое-что сделал, о чем сообщу тебе в следующем письме.
Твой К.
631
Дата и место — по почт. шт. на конверте.
632
К письму приложены выписки из двух писем Ильи Ефимовича Репина (1844–1930):
2.7.1923 Куоккала.
…разумеется, по случаю Вашей покупки Вашего дома кажется у Дальберга, я живой свидетель и, надеюсь, показанию моему поверят. Да Вас тут все знают и вспоминают. А я еще вчера проходил в Оллила, с грустью посмотрел на потемневший дом Ваш, на заросшие дорожки и двор, вспоминал, сколько там было приливов и отливов всех типов молодой литературы. Особенно футуристов, дописавшихся уже только до твердых знаков и полугласных мычаний. Ну и Алекс. Толстой, и Бор. Садовский, и Берлин, и так похожий на Лермонтова, живший у Вас некоторое время — захудалый юноша: еще недавно он нашумел своими парадоксами в печати…
И многое множество брошюр нового производства; все это, с сокрушенным сердцем, я видел после в растерзанном виде на полу, со следами на всем грязных подошв валенок, среди ободранных роскошных диванов, где мы так интересно и уютно проводили время, за слушанием интереснейших докладов и горячих речей талантливой литературы, разгоравшейся красным огнем свободы. Да целый помост образовался на полах в библиотеках, из дорогих, редких изданий и рукописей; и под этим толстым слоем, нестерпимо лопались-трещали стекла. Какое-то остервенелое разрушение… К чему.
12.2.1924 Куоккала.
Да, продажа Вашей дачи дело серьезное. Говорят без комиссионера тут не обойтись. Ну, я совсем недоросль в этих делах. Утешаюсь — Вы лучше меня все это знаете, только бы не наскочить на перевертанных… А вообще, какой у Вас кладезь драгоценных премудростей. Уверен, что еще и теперь Вы нечто обретете под спудом разорванных книг, писем и разбитых стекол…
Начало мая 1940 г. [633] Узкое
Итак, милый Коля, дело находится в таком положении. Я написал бумагу:
«Сим свидетельствую, что такая-то дача в Финляндии действительно принадлежит и проч.».
Под этой бумагой подписались:
Заслуженный деятель искусства Т. Л. Щепкина-Куперник, Академик Тарле.
Подпишутся Ал. Толстой и (я думаю) Лебедев-Кумач [634] . К сожалению, Толстой во Львове, а Кумач — в Барвихе. Я не только уверен, что эта бумага будет сильнее купчей, но не сомневаюсь, что она-то и может побудить людей отдать мне дачу.
633
Датируется по сопоставлению с п. 129.
634
Лебедев-Кумач Василий Иванович(настоящая фамилия — Лебедев; 1898–1949), поэт.
Но… но… но…
1) Мне страшно не хочется именно сейчас, в связи с Бродским, напоминать о себе, привлекать к себе внимание именно по линии Куоккала, Илья Ефимович, и проч.
2) Мне вообще не нужна эта дача. Я хлопочу о ней исключительно ради тебя — вернее, Вас. Мне было бы бесконечно приятно, если бы у тебя, у Марины, у Гульки, у Таты был бы летний приют — именно в том месте, где протекло твое детство, такое поэтичное, в сущности, радостное. Я вполне понимаю, как взволновало тебя свидание с Куоккалой, узнавание забытых деревьев, холмов, берегов и т. д. Но уже по тому, как отнесся к этому Фадеев, я вижу, что пускаться во все тяжкие, нажимать все пружины для получения куоккальской дачи при наличии Переделкина, это страшно компрометантно, несвоевременно. Симпатии к нам с тобою нет ни у кого, добра нам в литературном мире не желает никто, — и с этим нужно считаться. Нужно работать, сжать зубы, любя литературу больше всего, находя утешение в чем угодно — только не в благожелательстве окружающих.
Итак, хлопотать я о даче буду, но из кожи лезть не стану и против рожна прать не считаю возможным. К сожалению, мама горитэтой дачей, требует от меня героических действий и т. д.
План у меня такой: я дождусь подписи Ал. Толстого — и обращусь с помощью Лебедева-Кумача в Верховный Совет. Если постановят дачу мне вернуть, то кому бы она ни была отдана, мне ее вернут, так как на дачу люди обычно выезжают в июне, когда у детей кончаются занятия в школе, да и погода установится. А до июня я все дело оберну. Если нужно будет, приеду в Ленинград.