Обед у людоеда
Шрифт:
Жанна очень переживала, но потом вдруг тон публикаций сменился, пару раз ее похвалили, а в конце марта появилось довольно большое интервью, в котором ее уже называли «молодой, талантливой художницей, чьи пейзажи будят у зрителя лучшие эмоции».
– Наверное, они заплатили внушительную сумму, – произнесла я.
– Нет, – покачала головой Лера, – дело в другом. Когда мы с Андреем пришли к Борису Львовичу на день рождения и увидели, как Зинка вваливается в гостиную, то просто испугались. Ну, думаю, сейчас драка начнется.
Но Жанна и редакторша мило поздоровались и защебетали об общих знакомых. Валерия только дивилась: женщины, бывшие злейшими врагами, болтали, словно лучшие подруги. Улучив момент, Лера поинтересовалась у Малышевой:
– Ты помирилась с жабой?
Жанночка хихикнула и шепнула в ответ:
– Потом расскажу, я такое про нее узнала, что она теперь у меня в кулаке со всеми потрохами. Объяснить не могу, но поверь, Зюка жутко напугана, вот ей и приходится быть любезной. Кстати, если хочешь довести Зинку до обморока, скажи ей потихоньку: гостиница «Морская» – и увидишь, что будет.
– И что? – спросила я.
Валерия пожала плечами:
– Ничего, потом Жанна скончалась, а мне с Зюкой дела иметь неохота, она пару раз такие гадости про Дюшу печатала.
– Про кого?
Лера засмеялась.
– Это я так мужа ласково зову: Дюша-индюша. Зюка его грязью облила, думала, мы побежим платить, только обломалось!
– Почему?
– Я папе пожаловалась, а он быстренько сразу в пяти изданиях хвалебные рецензии пропихнул. Пришлось Зинке заткнуться и кисло улыбаться.
– Не проще ли ей одной заплатить, чем пятерым?
Валерия сердито ответила:
– Этой дряни принципиально ни копейки не дам!
– Надо же, я думала, вы друзья, так мило за столом сидели!
– Мы воспитанные люди, – высокомерно заявила Лера. – Неужели обязательно следует драться? Интеллигентный человек должен уметь держать в узде чувства.
– С Жанной вы их тоже держали?
– Почему?
– Ну, насколько я поняла, вы ее ненавидели.
– Жанну? Кто вам сказал такую глупость?
Я внимательно посмотрела в породистое, но слегка апатичное лицо Валерии. Если вспомнить об откровениях доктора Мелкумян, то ей не должна доставить дискомфорта информация, которую я сейчас сообщу.
– Жанна была любовницей вашего мужа.
Лера дернулась и жутко покраснела. Первый раз вижу, чтобы человек превращался за секунду в подобие свежесваренного рака.
– Какие глупости!!!
– Нет, сведения точные.
– Жанна никогда не ложилась в кровать к Дюше! – почти закричала Лера.
Надо же! Может, Софья Андреевна Мелкумян ошиблась и Корчагина вовсе не относилась к похождениям муженька с удовольствием? Сначала я чуть было не выпалила: «Еще как ложилась, она даже звала его в минуту нежности, как и ты, Дюшей-индюшей».
Но громадным усилием воли я сдержалась и, нагло ухмыльнувшись, возразила:
– Мой информатор абсолютно надежен.
– Неправда, – прошипела Лера, – Жанна была моей единственной настоящей подругой, нас связывали теснейшие узы…
– Хотите сказать, что у вашего мужа вообще не было любовниц?
– Да какое вам дело? – разъярилась Лера. – Убирайтесь вон!
– Уйти-то я уйду – только жаль вас.
– Это почему же?
– Жанна была интимной подругой Андрея, если вам так не нравится определение «любовница». Вы узнали об этом и преспокойненько отравили ее из ревности.
– Я не ревнива, – тихо пролепетала Валерия.
– Отелло – младенец рядом с вами!
– Ерунда собачья. Да, у моего мужа бывают связи на стороне, но меня они не задевают, – сообщила Лера, – наш брак строится не на сексуальной гармонии, а на личных дружеских отношениях. Может, вам это покажется странным, но Андрюша всегда сам рассказывает мне о своих похождениях, я ему больше сестра, чем жена!
– Почему же тогда вас так задело сообщение о Жанне? – перла я напролом.
– Да потому, что все неправда. Жанна никогда бы не сделала мне больно!
– Вот странность, – хмыкнула я, – только что вы говорили о патологическом отсутствии у вас ревности, и вдруг – больно!
Лера секунду смотрела на меня, потом хлопнула ладонью по столу, ручки, стоявшие в стаканчике, подскочили, а чашка жалобно тренькнула, вздрогнув на блюдечке.
– Жанна – моя единственная подруга.
– Что же у вас так мало близких людей…
Честно говоря, я намеревалась этой наглой фразой вывести Валерию из себя. Обозленный человек часто в гневе выбалтывает лишнее, намного трудней иметь дело с тем, кто сдерживает эмоции. Но Лера неожиданно скисла. Тихим голосом она пробормотала:
– Наверное, я не слишком общительна. Нет, внешне я раскованна и веду вполне светский образ жизни, но это только снаружи, внутрь никого не пускаю. Была очень близкая мне женщина – Лена Роговцева, мы учились в одном классе, но она умерла несколько лет тому назад в родах – страшная, трагическая случайность. Ей перелили кровь не той группы. А потом появилась Жанна…
– Вы, наверное, в институте познакомились?
– Нет, Малышевы заканчивали художественный техникум, а я училась на филфаке. Просто вышел случай…
– Какой?
– Это неинтересно.
– Жанну убили, – тихо напомнила я, – вы под подозрением, до следователей дошли слухи о связи Андрея и Малышевой, понимаете, как это плохо для вас?
Валерия вновь схватилась за сигареты. Глядя на ее дрожащие тонкие красивые пальцы с безупречно сделанным маникюром, я подумала, как хорошо, что она абсолютно юридически безграмотна. Любой другой человек, хоть раз в своей жизни взявший в руки детектив или посмотревший по телику «Человек и закон», моментально бы задал мне вопрос: