Обманщик
Шрифт:
– «Дух», который являлся мне на сеансах.
Минна вздрогнула:
– Эта девица?
– Она не девица. У нее пятнадцатилетняя дочь.
– И когда же все это случилось? Вчера?
– Вчера, позавчера, я не помню.
– Ты оставил жену?
– Я всех оставил.
– Живешь с этой?
– Мы уезжаем в университет, – сказал Герц. – Там заинтересовались моей теорией.
– В какой университет?
– Блэк-Ривер на Среднем Западе.
– Неужто нельзя было сказать мне, что ты намерен делать. Собаку и ту не заставляют ждать напрасно.
– Ты права, но я побоялся.
– Побоялся? Ты даже Бога не боишься.
– Бога не боюсь, но боюсь тебя.
Минна отодвинула тарелку с арбузом.
– Ты понимаешь, что бросил меня на улице совершенно одну? Мне даже переночевать было негде.
– Ты говорила, у тебя есть деньги.
– У нее, наверно, больше.
– У нее нет ни гроша.
– Тогда ты безумец и душегуб.
– Прости меня. Если можешь.
– Не могу и не хочу. Злу тоже есть предел. Преступники и те так не поступают. Они не лишены привязанности к близким. Украдкой передают письма любимым из тюрьмы. А ты? Кто ты?
– Человек без совести. Так называл меня родной отец.
Оба надолго умолкли. Герц достал из кармана авторучку и блокнот, словно хотел что-то записать. В то же время он был весьма озадачен собственным поведением.
– Где ты ночевала?
– Хочешь записать мой новый адрес? – оскорбленно спросила Минна.
– Нет. Я знаю, что ты обо мне думаешь.
– Нет, не знаешь. Я сама не знаю. Тебе место в приюте для преступных безумцев. Я же знала, что все кончится именно так. Сама виновата, ты тут ни при чем. Зря я с тобой связалась. Что это за женщина – вдова, разведенка?
– Ее муж остался в Польше вместе с дочерью.
– И чем она здесь занимается? Профессиональный дух?
– Работает у дантиста.
– Он лечит призраков?
– Не знал, что в тебе столько сарказма.
– А ты как думал? Все, к чему ты прикасаешься, оборачивается насмешкой. Вчера, когда я сидела в кафетерии со всеми своими неприятностями, что-то внутри меня упорно смеялось. Та девчонка-уборщица смотрела на меня как на соперницу. Наверно, ты и ей назначил свидание и ее тоже обманул.
– Нет-нет.
– Она сверлила меня взглядом, а я думала: горе тебе, Минна, до чего же низко ты пала.
– Где ты ночевала?
– С гангстером на Бауэри.
– Н-да, все возможно.
– Кто бы он ни был, он все равно куда больше мужчина, чем ты.
– Да, ты права.
Глава одиннадцатая
1
Лето кончилось, в Нью-Йорке лил дождь.
Герц Минскер вернулся из Блэк-Ривер, где пробыл пять недель. Мирьям Ковальда теперь вправду стала его секретарем. И жила не на старой квартире, а в меблированных комнатах неподалеку от Минскера.
С университетами Герц завязал раз и навсегда. Не понимали они, чего он хочет. Боялись, что его эксперименты навлекут на них гнев церквей. Боялись критики в прессе. К тому же у Герца Минскера не было документов, подтверждающих, что он имеет докторскую степень. Да и таких, кто желал бы подвергнуться экспериментам, тоже не нашлось. Студенты в этом университете отличались редкостным здоровьем. Ездили верхом, гоняли на автомобилях со скоростью шестьдесят-восемьдесят миль в час, играли в бейсбол, футбол и баскетбол.
На единственной лекции, прочитанной там Герцем, присутствовали несколько десятков факультетских преподавателей и студентов. Минскер читал лекцию по рукописи, но его английский действительно никто не понимал. Ему задавали вопросы, а Минскер не слышал или не понимал, что люди говорили.
Слава богу, он опять в Нью-Йорке. Тем не менее неудачей долгая поездка не стала. Бернард Вейскатц, бывший хозяин универсального магазина и владелец обширной недвижимости в Блэк-Ривер и окрестностях, был совершенно очарован Герцем Минскером и сделался его благотворителем.
Да, этот простой еврей, покинувший Польшу в шестнадцать лет, проведший более полувека на Среднем Западе и вообще не имевший ни духовно-иудейского, ни светского образования, оказался куда восприимчивее к теориям Герца Минскера, нежели вся профессура. Минскер говорил с ним на идише. Бернард Вейскатц выказал поистине поразительную остроту ума и инстинктов. Ему хватало двух-трех грубовато-метких слов, чтобы назвать вещи своими именами. На свой безыскусный лад он критиковал всю систему образования.
Герца Минскера Бернард Вейскатц корил только в одном:
– Почему вы не явились тридцатью годами раньше?
Ростом Бернард Вейскатц был невысок, дородный, краснолицый, с жидкими седыми лохмами, едва прикрывающими плешь. Голубые глаза под седыми бровями смотрели пристально. Шея короткая, толстая, широкие плечи, широкий нос, толстые губы. От него веяло силой и самоуверенностью человека, который нажил богатство своим трудом и знает все человеческие слабости.
За годы, прожитые в Блэк-Ривер – фактически он-то и построил город, – Бернард Вейскатц, вероятно, забыл бы идиш, если бы не выписывал еврейскую газету. Кроме того, позднее в Блэк-Ривер переехали еще несколько еврейских семей, и Бернард Вейскатц каждый вечер играл с этими мужчинами в карты. Со временем блэк-риверские евреи построили синагогу и пригласили раввина. Сей молодой человек жил с девушкой-нееврейкой и вел в университете курс древнееврейского и еврейской истории.
Нет, в Блэк-Ривер Бернард Вейскатц не забыл свои корни. Ежедневно читал на идише газету, включая объявления. Выписывал из Нью-Йорка еврейские журналы, а также книги. Вечером, за картами, мужчины беседовали на идише. В Чикаго Бернард Вейскатц познакомился с девушкой, уроженкой польского Згежа, дочкой учителя древнееврейского. Женился на ней, и английский она так и не выучила. У них с Бернардом было три дочери, две из которых вышли за неевреев. Одна жила в Денвере, вторая – в Сан-Франциско. Младшая, Бетти, защитила докторскую диссертацию по философии и жила где-то в Англии, собиралась написать книгу.