Обманщики. Пустой сосуд
Шрифт:
В шатер заглянул Ратама с кувшином вина и целой корзиной еще горячих лепешек с кунжутом.
— Старый это ковер? — спросил Ильян.
Юноша нахмурился.
— Говорят, его раздобыл мой пра-пра-прадед, мастер. Получил в ответ на одну услугу.
— От кого?
— Старый Бира лучше знает эту историю. Я приведу его! — и Ратама сорвался с места и убежал.
— Хороший мальчик, — прокомментировал Ильян.
Приведенный Ратамой дюжину минут спустя Бира оказался действительно очень стар. Он напоминал кряжистое дерево, упрямо цепляющееся корнями за просоленную, мертвую почву. Кожа была сухой и морщинистой, спина сгорбленной, пальцы — кривыми и узловатыми. А глаза живые, молодые.
Старика с большим почетом усадили на кошму и угостили вином, прежде чем начать расспросы. Старый Бира и сам не торопился. Прежде раскурил трубку.
— Это было очень давно, когда дед мой еще был молод. С востока пришел караван, возглавляемый молодым принцем. Они искали древнее святилище, в котором когда-то обитали их боги. Этот принц рассказал, что их народ прежде жил здесь, но был вынужден уйти много лет назад. При себе у них остался только этот ковер. По нему и шли. Будто бы на ковре этом путь выткан. Но они заблудились во время песчаной бури. Во времена моего деда земля эта была другой, река текла, вода была, и мы хорошо знали эти места. Один из наших воинов повел принца и его людей к древним руинам, да там они и сгинули. А ковер нам остался.
Ильян, кивавший все время, что шел рассказ, склонился над ковром.
— Вот это святилище. Или город. На таких коврах зачастую разницу не поймешь… — дрожащие пальцы огладили густой ворс. — Есть здесь где-нибудь скалы?
— Скалы? — переспросил Ратама.
— Вот это горы, — Ильян продолжил водить пальцами по ковру. — Они возвышаются далеко на севере. А это «камни-великаны», или — просто говоря — одиноко стоящие скалы. Вот здесь, совсем рядом со входом в святилище. Найдем эти скалы, найдем и вход.
— Каменные великаны? — Ратама нахмурил лоб. — А не может речь идти об идолах, мастер? К западу отсюда посреди пустыни стоят шесть огромных древних идолов. Они наполовину разрушены, но в них еще можно разглядеть людей в странной одежде.
— Может, и идолы, — задумчиво согласился лекарь. — Ты знаешь это место? Можешь нас туда отвести?
Ратама с готовностью кивнул.
Отправляться решили немедленно, не откладывая, тем более что, по словам Ратамы, идолы располагались от стоянки в полудне пути, и речь шла о бодрой рыси. Кочевники тем временем собрались уходить. Они не оставались подолгу на одном месте, и сейчас путь их лежал к оазису на востоке, которым Девять племен пользовались по очереди по договоренности. Там были вода и достаточно корма для лошадей. Раненую Лин кочевники обещали забрать с собой и заботиться о ней до возвращения наставника.
Улучив минуту, Цзюрен заглянул в палатку. Девушка спала, свернувшись неловко калачиком, и всякий раз, когда ткань покрывала касалась ран на спине, стонала едва слышно. Волосы разметались по коврам и шкурам, служащим постелью. Подойдя осторожно, Цзюрен присел на ковер и быстро заплел эти волосы в косу, конец перевязав шнурком. Собственные волосы, распущенные, упали ему на лоб и спину.
— Мастер Дзянсин.
Цзюрен аккуратно уложил косу на подушке и поднялся.
— Мастер Ильян.
Лекарь выглядел слегка недовольным, и на долю секунды Цзюрен ощутил себя вдруг в чем-то виноватым. Нелепое было чувство.
— Моя ученица, мастер Дзянсин, молода и наивна. Она может неправильно тебя понять.
— Я не хотел оскорбить госпожу Иль’Лин, — уверил Цзюрен. — Или тебя.
— Я и не оскорблен, — качнул головой Ильян. — Я лишь предупреждаю: если ты продолжишь в том же духе, за тобой будет бегать влюбленная девчонка. Моих советов и голоса разума она уже слушать не будет.
Цзюрен досадливо поморщился и кивнул, признавая правоту лекаря.
— Закончив все дела, мы разойдемся. Я отправлюсь в столицу, к жене. А вы с ученицей вернетесь в Хункасэ.
— Так и будет… так и будет… — пробормотал Ильян. — Лошади готовы.
— Теперь ты уверен в карте?
Ильян пожал плечами.
— Та, что у нас была, как ты сам решил, до сих пор достаточно точна. Во всяком случае остались еще кое-какие ориентиры. Карта с ковра в определенной степени условна, в ней не учитываются расстояния, а знаки… зачастую приходится прочитывать интуитивно. На ней порой нет разницы между горами и городами. Если мы совместим их, то можем найти дорогу.
— Или окончательно заблудиться.
— Или окончательно заблудиться, — кивнул молодой лекарь.
Лошадей было пятеро: три под седлами, и еще две везли нехитрые припасы, воду, сушеное мясо и крупу, которую здесь отваривали в небольшом количестве воды. Получалась сухая, хрустящая на зубах каша, щедро сдобренная маслом и специями. Есть ее человеку, непривычному к такому, было непросто.
Еще на юге Цзюрен часто задумывался, что же заставляло людей жить в почти невыносимых условиях? Правители Карраски не пускали их на свои плодородные земли? Или дело было в силе привычки? В конце концов, у каждого племени была в запасе история, что прежде их суровые края выглядели совсем по-другому. А потом вода ушла.
— А скажи мне, мастер Дзянсин, — Ильян подъехал ближе. — Что ты думаешь о Джуё?
— Мерзкий и жадный тип, скупивший полстолицы. Говорят, ему даже король должен.
— И что наемникам Джуё могло тут понадобиться?
Цзюрен нахмурился. Ему самому не нравилось присутствие здесь людей Джуё. А еще меньше отнятый у одного из них железный меч. Он и сам не раз задумывался о преимуществах этого необычного металла. Увы, железо было так редко и дорого, что ценилось выше золота. Но что если каким-то образом Джуё отыскал его источник на земле?..
— Владения Джуё располагаются на юге, и те земли не слишком богаты ресурсами. Полей там плодородных нет; медь, олово и серебро почти истрачены. Здесь Джуё может искать материалы и выгоду. И рабов, — Цзюрен поморщился. — Его старший сын был бы не против, верни мы рабство. Младший — темная лошадка, он может быть и того хуже.
Некоторое время ехали молча, время от времени сверяясь то с одной, то с другой картой. Солнце припекало, и от песка, сменившего солончаки, поднимался тяжелый жар. Однако, нужно было спешить, и ехали они до тех пор, пока жара не стала совсем невыносимой, и только тогда сделали привал в тени наспех сооруженного тента.