Обнаженная с Копакабаны
Шрифт:
Человек, который в Беркли нанял Дона, только что вошел с друзьями в бар, как раз в тот момент, когда я собиралась уходить на встречу с вами. Я спросила его, где Дон, но он сделал вид, что не понимает, о чем речь. Повел себя так, словно я сумасшедшая. Я так разозлилась, что готова была закричать! Теперь я всерьез беспокоюсь за Дона, и это бесит меня ещё больше. Когда он покинет бар, я пойду следом, и пусть он это увидит! Если он думает, что может объявить меня сумасшедшей, то он сам сумасшедший! Я совершенно точно знаю, что это тот самый человек! Во всяком случае, я почти уверена!
Я уже попросила портье заказать для меня такси и отправить письмо, с тем, чтобы вы его завтра..."
Вильсон поднял голову и сдвинул брови.
– Завтра?
Да Силва пожал плечами.
– Ну, у нас на доставку письма нужен не день, а от двух до четырех недель. Но откуда ей знать о порядках в нашем великолепном почтовом ведомстве? Читай дальше.
Вильсон кивнул.
"...завтра получили в посольстве. Не знаю, куда можно вам позвонить, кроме вашего кабинета, но если смогу выяснить, куда он отправиться, попытаюсь позвонить вам в ресторан. Я забыла его фамилию, но обязательно вспомню. Может быть, вы с комиссаром ещё там будете. Сожалею, что не смогла прийти.
Мне только что пришло в голову: в бар есть и второй вход, с улицы, так что я лучше подожду снаружи, в такси. А водителя попрошу по дороге непрерывно сигналить. Тогда посмотрим, кто здесь сумасшедший!
Джилл Хоуард".
Вильсон опустил письмо и с горьким торжеством посмотрел на да Силву; похоже, подтверждение его опасений разрядило атмосферу.
– Ну, вот - ты убедился?
– В том, что она - особа взбалмошная? Конечно, это я сразу понял.
– О Боже, Зе! Я имею в виду, что она оказалась в трудном положении.
– Вероятно, - согласился да Силва.
– Чтобы быть точным, почти определенно. Каждый, кто не говорит по-португальски и садится в бразильское такси для поездки по городу, испытывает величайшие затруднения. Шофер запросит с него целое состояние. А если она попросит его непрерывно сигналить, можешь минут через пять ждать её возвращения. В сопровождении полицейской машины.
– Он на мгновение задумался.
– В Управление её, пожалуй, не повезут. Рождество, как-никак.
Вильсон не мог поверить своим ушам.
– Значит, ты ничего не предпримешь?
– Не совсем так, - возразил да Силва, бросив взгляд на часы.
– Я ухожу домой.
– Он холодно посмотрел на Вильсона.
– Ты мне обещал и ужин, за который собирался заплатить, и встречу с прекрасной девушкой, но не сделал ни того, ни другого. Я же обещал самому себе длительный и крепкий сон, и, в отличие от тебя, могу сдержать свое слово.
Вильсон продолжал недоуменно таращиться на него.
– Значит, ты даже не поговоришь ни с барменом, ни с портье, чтобы узнать, что за парня она преследует? И не останешься здесь до её возвращения, чтобы услышать, что, собственно, происходит? Если, конечно, она вообще вернется.
– Вот именно, - кивнул да Силва и зевнул.
– Ты ведь тоже детектив, верно? Ты поработаешь сегодня и дашь мне поспать, чтобы я смог работать завтра. У меня специальное задание Министерства иностранных дел, и госсекретарю не понравится, если я всю ночь проведу на ногах, разыскивая взбалмошную девицу, которая любит сигналить из машины, а потом окажусь слишком усталым, чтобы решать государственные проблемы.
Он увидел, как вытянулось лицо Вильсона, и смягчил тон.
– Не забывай, мы в Рио-де-Жанейро. Это большой город с хорошей полицией. Ее никто не похищал, она поехала по своей воле. Ее не затащут в какой-нибудь притон и не продадут в рабство.
– Несмотря на свои добрые намерения, он не смог сдержать улыбку.
– Не говоря уже о том, что ни один шофер в Рио её не отпустит, пока она с ним не расплатится; а ни один человек, если он в своем уме - неважно, хочет он её похитить или нет - не станет платить столько, сколько этот шофер потребует.
Вильсон с горечью смотрел на друга.
– Очень смешно!
Да Силва с минуту наблюдал за выражением его лица, потом вздохнул. Любовь, конечно, прекрасное чувство, но как она лишает разума!
– Ну ладно, - вздохнул он.
– Послушай, мы встретимся завтра в за обедом в "Сантос Дюмон", и ты сможешь рассказать мне все, что узнаешь. Если тебе все ещё будет нужна моя помощь, и я смогу для тебя что-нибудь выяснить, я охотно помогу.
– Благодарю!
– холодно бросил Вильсон.
– Какое великодушие!
Да Силва поморщился.
– Конечно, - ответил он так же холодно.
– Я собирался завтра провести сиесту за письменным столом, а теперь вынужден этим пожертвовать.
4
Весело напевая про себя, комиссар да Силва сбежал по мраморной лестнице медицинского института, сел в свой красный кабриолет "ягуар", завел мотор и с восхищением прислушался к его мощному урчанию. Рюкзак с вещественными доказательствами, привезенный из командировки, был передан директору института, который обещал как можно скорее сообщить по телефону о результатах. Следующим пунктом его программы было посещение Паласио Итамарати - Министерства иностранных дел, где предстояло нанести визит госсекретарю, представить тому свой доклад, получить дальнейшие указания, а затем ехать в аэропорт "Сантос Дюмон" обедать с Вильсоном. Дел много, но интересных, а это главное.
Он усмехнулся, выруливая на улицу и пропуская несколько некстати подвернувшихся такси. Бедняга Вильсон! Он, кажется, по уши втюрился в эту взбалмошную девицу, а каждый, кто позволяет себе так увлечься женщиной, заслуживает только сострадания!
Да Силва сочувственно покачал головой, задавая себе вопрос, спал ли вообще этой ночью его американский друг, или скоротал её на жестком диване в вестибюле отеля. Да, - подумал он, - за обедом мне предстоит услышать печальную историю с мольбой о помощи, к тому же бесполезной. Но для этого ещё будет время; а пока нужно наслаждаться жизнью! Прекрасный денек, джунгли позади, и он опять в своем любимом Рио. Он тщательно выбрит, аккуратно подстрижен и сидел за рулем своего любимого автомобиля, причем на твердой земле, а не на высоте двух тысяч метров. Чего ещё желать?
Такое настроение ещё владело им, когда он достиг Пласа Республика и пересек её в направлении Авенида Гетулио Варгас, не обращая внимания на интенсивное движение транспорта. Оно исчезло, когда за зданием военного министерства комиссар въехал в ворота Итамарати и лишь крутой поворот рулевого колеса и резкое торможение спасли от удара лоб в лоб с выезжавшим оттуда автомобилем. С минуту он сидел на месте, как оглушенный, с трудом осознавая, что едва не разбил свою великолепную машину, затем взорвался, высунулся в окно и прорычал: