Обнаженность
Шрифт:
Он потянулся к тумбочке за салфетками, а затем присел рядом и продолжил смотреть на меня, не сводя глаз.
– Ты меня смущаешь… - робко произнесла я, дотянувшись до подноса с завтраком и поймав его взгляд на моих обнаженных ягодицах.
Я взяла с подноса круассан и всё ещё тёплую чашку кофе.
– Я никогда не перестану на тебя смотреть.
– ответил Этан, облачившись в свою белую рубашку. – Ну, завтракай поскорее. Сегодня у нас много дел. Мы поедем покупать всем подарки на Рождество. А потом, я отвезу тебя на ужин, куда ты пожелаешь. Тебе, наверно, не терпится увидеть Париж. Я обещаю, что сегодня даже работа не сможет оторвать меня от тебя.
Он демонстративно отключил свой телефон, на который уже в тот момент периодически поступали звонки и сообщения.
– Oh, Paris!– вздохнула я.
– А… что там на счет подарков на Рождество?
– переспросила, не понимая, кто такие "все".
– Ну... подарки… моим родителям, братьям, племянникам... Ведь, послезавтра – Рождество. А завтра мы едем на Рождественский ужин к моим родителям.
Мое сердце быстро заколотилось от одной только мысли о знакомстве с семьей - событие, которое всегда стараются оставить на самый последний момент, а еще лучше, переносить до бесконечности или неизбежности.
Я принялась пережевывать круассан, запивая его кофе, чтобы вместе с ним проглотить лишние слова и молча дождаться того самого момента неизбежности.
Этот день мы провели в бегах по магазинам, в поисках подходящего каждому члену семьи подарка.
А ужин, с видом на “Tour Eiffel”, позволил мне насладиться томным и чувственным взглядом Этана, который он мне посвящал каждый раз, когда мы оставались в тишине.
На следующий день мы приехали в небольшой городок столичной провинции. Этан припарковал автомобиль перед двухэтажным домиком, окруженным ухоженным садом. Широкое окно освещало улицу ярким светом и мерцанием рождественских украшений.
– Ну что, пойдем?
– произнес он, держа меня за руку в салоне автомобиля.
Я немного сжала плечи и потянулась к нему за поцелуем.
– Я не заставляю тебя, если ты не хочешь... Но я очень хочу, чтобы ты пошла со мной.
– он сжал в руке мою ладонь, а другой - провел по моим распущенным волосам.
– Это твоя семья...
– произнесла я и опустила глаза, пытаясь объяснить свою нерешительность.
Этан улыбнулся, приподнял мой подбородок и посмотрел мне в глаза.
– Я люблю тебя!
– сказал он и выдержал небольшую паузу. – Если бы это были единственные 5 дней, которые мы провели вместе, я бы не скрыл их ни от кого. Ну, пойдем же…
Он вышел из автомобиля и уверенно открыл мою дверцу.
Мы сделали всего несколько шагов до входной двери и позвонили в неё. Дверь широко распахнулась.
В считанные секунды толпа народу заполнила коридор и смешалась с нами, обнимая, целуя и снимая с нас верхнюю одежду.
– Мама, папа, мой брат Себастьян, мой брат Филип...
– Этан продолжал бесконечно перечислять членов семьи, приветствующих нас.
Они окружили нас, вскрикивая что-то наперебой друг другу, энергично и громко разговаривая в один голос, и продолжили обмен крепкими объятиями. Голоса хаотично смешивались в неразличимый гул и, лишь детские вскрикивания выделялись своей звонкой тональностью: - “Этан! Этан! Дядя Этан!”
Казалось, что Этан в своей семье был центром, вокруг которого развивалась жизнь.
“Поосторожнее со мной, я новенькая, разве не видите!” - думала я про себя каждый раз, когда члены его семьи вновь и вновь одаряли меня крепким объятием и повторными поцелуями в обе щеки.
Никто не выражал удивления. Казалось, что они меня знали всю жизнь, что я не была для них новым лицом, иностранным гостем, а всего лишь одним из членов их семьи, который по привычке присутствовал на очередном семейном торжестве.
Женщины хлопотали на кухне. Дети бегали кругами, дразня друг друга, отбивая углы дома крупногабаритными игрушками и едва не опрокидывая большую, рождественскую ёлку.
Рождественский стол был наполнен бесконечным количеством сладостей: шоколадными фигурками, тортами и марципанами, а в центре красовалась огромная индейка, окруженная разнообразием гарниров и соусов.
Застолье длилось несколько часов и сопровождалось веселой, рождественской музыкой. Позже, визг и гул стих. Дети заснули и, через какое-то время, все разъехались по домам. А мы, воспользовались безлюдными улицами и отсутствием на них, увлеченных празднованием Рождества парижан, чтобы вновь увидеть город, освещенный рождественским чудом.
На следующий день, после очередной импровизированной экскурсии по городу и плотного обеда в ресторане, Этану позвонили с работы. Какое-то неотложное дело требовало его внимания и встречи с сотрудниками.
– Я удалюсь всего на час… максимум два... Я постараюсь вернуться как можно скорее...
– сказал он, в спешке посматривая на часы и разрываясь между мной и работой.
– Ты можешь пока посмотреть телевизор, посидеть в интернете или просто прогуляться, если хочешь.
– Я займусь своими делами...- произнесла я, достав из чемоданчика свой ноутбук, ведь всё это время мне не терпелось сделать в нем заметки о недавно полученных впечатлениях от таких знакомых мне теперь парижских улиц.
Я включила ноутбук и принялась за работу. Время пролетело. Через два часа, пунктуально и так предсказуемо, Этан вернулся. Приблизился ко мне и поцеловал в затылок.
– Ты что-то пишешь? Я тебя отвлекаю?
– тихо спросил он, поглаживая мои плечи.
– Можно, я прочту... Пожалуйста... Всего несколько строчек...
– попросил Этан, направив на меня этот взгляд, которому я не могла отказать ни в чем.
– Ну, хорошо, но только всего несколько строчек...
– ответила я, повернула экран в его сторону и закрыла лицо обеими ладонями в ожидании его отзыва.
В тот момент я вспомнила Гордона и его нетерпение узнавать отзывы о написанных им статьях.
Это ни с чем не сравнимое ощущение, будто впускаешь человека в свои собственные мысли, в которых он прибывает какое-то время и тебе не терпится узнать, смог ли он тебя понять. Это чувство становится в несколько раз сильнее, когда читателем является человек, мнение которого тебе не безразлично.
Я замерла в ожидании, почёсывая локти и потея от нетерпения.
Несколько минут молчаливого чтения... и, наконец, долгожданный отзыв.