Обнаженный любовник
Шрифт:
– Я в порядке…
На этот раз он ее не отпустил. И она не сопротивлялась, когда Сэвидж разжал ее крепко сжатую руку.
Она порезала палец, и ярко–красная кровь текла по тонкому, словно от хирургического вмешательства, порезу.
Облизнув губы – потому что как он мог этого не делать? – Сэвидж посмотрел ей в глаза. Она не смотрела на порез. Нисколько.
Ее внимание было приковано к его губам.
– Позволь мне позаботиться об этом, – прошептал он. – Вернуть долг. Знаешь, за то, что ты сделала для меня
Она казалась пойманной, балансирующей между «да» и «нет», разрывающейся между своими желаниями и тем, что, как она думала, было ей во благо. И все это время кровь медленной струйкой текла по ее указательному пальцу.
Сэвидж крепко сжал зубы.
– Я подожду, пока ты скажешь мне «да». Я беру чужие жизни против воли, но женщин – никогда.
Время тянулось как резиновая лента, становясь все длиннее и длиннее. И в наэлектризованной тишине между ними он остро чувствовал ее дыхание. Оно становилось все глубже. А этот пульс на ее горле? Ускорялся все сильнее.
– Я не причиню тебе вреда, – поклялся Сэвидж.
– Нет, причинишь.
Мэй отняла у него свою руку и отвернулась. Затем подошла к раковине и со стоном сунула ладонь под воду. Тем временем он оставался на месте, хмурясь.
Когда она закрыла кран и вытащила бумажное полотенце из рулона, Сэвидж спросил:
– За кого ты меня принимаешь?!
Повернувшись к нему, она замотала рану.
– Ты убийца. Верно? Ты, кажется, доказываешь это не только мне, но и всем, кого встречаешь на своем пути. А убийцы причиняют окружающим боль.
– Считаешь себя в опасности рядом со мной? Серьезно?
– Если жизнь и научила меня чему–то, так это тому, что для меня не бывает исключений. Так что да, я думаю, что ты опасен для меня.
Он указал на дверь.
– Я спас тебе жизнь, черт возьми.
– Что ж, тогда мы квиты, не так ли? И ты можешь уйти со спокойной совестью.
Сэвидж посмотрел на футболку, которую снял. Схватив, он натянул ее через голову и поднялся на ноги. Когда он пересек кухню и подошел к женщине, она встретила его смелым взглядом прямо в глаза, не отступая ни на дюйм.
– Ты умрешь, – грубо сказал он. – Может, и со мной рядом, но совершенно точно – если меня не будет. То существо? Ты не знаешь, куда оно делось, и глупо считать его мертвым. Но я же не могу заставить тебя спасти саму себя или ту пожилую женщину в подвале.
– Спасибо.
– Что, прости?
– За прогноз. Ты закончил или хочешь испытать удачу в лотерее? Может, скажешь, кто возьмет «Суперкубок» в следующем году?
– Удачи в выборе удобного гроба. Видит Бог, ты всегда принимаешь правильные решения, не так ли?
С этими словами он взял куртку и оружие и пошел к входной двери. Толкнув массивную дубовую мебель, он вышел.
Жалко, что в коттедже нет силача, что смог бы задвинуть на место баррикаду. Но,
Мэй смотрела, как Сэвидж исчезает за входной дверью. Он не стал ею хлопать. Нет необходимости.
Убедившись, что он ушел, она бросилась в гостиную и закрыла медный замок. Затем прислонилась спиной к толстым панелям комода и попыталась подпереть им дверь. Но она ничего не добилась, просто скользила ногами по полу и тяжело дышала, и давилась проклятиями в горле…
Скрип половиц на втором этаже заставил ее вскинуть глаза к потолку.
Сердце колотилось в ушах, Мэй тяжело сглотнула и задалась вопросом, где она оставила свой баллончик. Потом вспомнила, что опустошила его, пытаясь отравить то... что там на них напало.
Она смотрела на потолок, но больше ничего не слышала. Несомненно, старый коттедж просто реагировал на ночное понижение температуры…
Мэй подскочила и посмотрела налево. Что–то двигалось между ножек приставного столика?
Протирая глаза, она подумала о Роджере и тающем льде.
И Талла в подвале вырубилась от изнеможения.
– У нас все в порядке. Все в порядке.
Не в силах оставаться на месте, она пошла на кухню… и остановилась. Ненадолго. Охваченная чувством срочности, совершенно не связанным с осознанием, что она выставила за дверь единственного помощника в борьбе с возможной угрозой, Мэй достала ведро из–под раковины и наполнила его горячей мыльной водой. В доме была только одна губка, и ей пришлось принять весь удар на себя.
Опустившись на колени, Мэй прошлась по грязному пыльному квадрату, оставшемуся на месте холодильника. Снова и снова.
Ее рука онемела, плечо горело, ладони и пальцы болели.
Но, черт возьми, когда она закончила, пол сверкал.
Конечно, на фоне яркого, начищенного до блеска участка пола остальная часть старого линолеума выглядела так, будто его постелили еще до Пунических войн. А у нее закончились силы. И губка тоже.
Осмотрев потрепанные углы и почти черную кровать, она подумала, что окружающая обстановка соответствовала тому, как она себя чувствовала: использованной, изношенной, порванной в клочья.
Взглянув на часы на стене, Мэй прикинула простой счет в уме. Затем посмотрела на холодильник, блокирующий заднюю дверь, и ставни, находившиеся на своих местах.
– Черт. Удлинитель.
Ей потребовалось некоторое время, чтобы найти трехлучевой, грязно–коричневый, древний штекер, и она подключала удлинитель с надеждой, что тот не сожжет коттедж дотла.
Ладно, кухню. И все же.
Мэй окинула взглядом столешницу, плиту, передвинутый холодильник, стол и стулья… и представила, как все это пожирает ярко–оранжевые и желтые языки пламени... и в этот момент кое–что мелькнуло в ее сознании.