Образ жизни

Тублин Яков

* * *

Сашеньке

Как прощально солнышко сияет, Благодать какая на дворе! Я орехи с внучкой собираю, Грецкие орехи в сентябре. Красные сандалики на ножках. — Дедушка, ещё один — смотри! И ложатся в тёплые ладошки Звонкие орехи: раз, два, три… Внучка всё смеётся без умолку, Приминает влажную траву. Будем с ней зимой орехи щёлкать, Если до зимы я доживу.

* * *

Стою

у ясной утренней воды, Стою, как будто с прошлым на свиданье, — На полустанке счастья и беды, На перекрёстке света и страданья. Как демобилизованный солдат, Целующий прострелянное знамя, Себя перевожу на новый лад, Обугленными шевеля губами. Горит в воде неясный огонёк, И солнце розовеет на востоке. Я этим летом умереть бы мог, Но вот я жив — мир надо мной высокий. Я различаю свежие следы, Я постигаю слово «ожиданье» На перекрёстке света и беды, На полустанке счастья и страданья.

Сон

Сон, как явь, был отчетливо резким. И, как лёгкая лодка, уплыл: Мне приснилось, что я на еврейском Тихо с мамой своей говорил. Утро было темно и туманно. Глядя в тёмное око окна, Думал я, как неясно и странно Содержанье короткого сна. Проступали деревья сурово, Ветер голые ветки качал. И не мог я припомнить ни слова Из того, что я ей отвечал. Как старался я вспомнить упрямо Хоть единое слово своё… А была бы жива моя мама, Я спросил бы об этом её.

Мамин стол

В огне — слова, и вся душа — в золе, Пишу стихи на мамином столе. Слова, слова — что слово, то зола. Всё потому, что мама умерла. И мамин стол, как палуба в ночи: Не докричишься, хоть вовсю кричи. Кричи, кричи! Да кто услышит крик?! А я ещё пока что не привык, Что некому откликнуться в ответ. Хоть надорвись, а мамы больше нет. Себя — а больше некого корить. Нет мамы — Больше не с кем говорить.

Беспокойство

Я на душу взял все отравы — Их хватит любому на век, — Чтоб из красномордой оравы Пробился на свет человек. Я знаю: моё беспокойство Не нужно вам трижды сейчас. Оно — моё главное свойство, Я делал всё это для вас. Молился я и матерился, Я близких своих изводил, В закрытые двери ломился — В открытые — не входил. И пусть меня в землю зароют Убийцы, подонки, ворьё — От мира они не сокроют Навек беспокойство моё. Дано вам увидеть такое — Не знаю, я там или тут, — Как из моего непокоя Целебные травы взойдут.

Ночной монолог памятника

День отгремел под солнцем жарким. Мне снова до утра стоять В безлюдном этом тихом парке, Где только тополя шумят. Как мне плечо натёрла скатка, Но не прилечь и не уснуть, Не улыбнуться, не заплакать, Гранитных губ

не разомкнуть. Река волну ночную катит И ветер бродит по степи… Не спит в моей белёной хате Жена — вдова моя, — не спит. Там столько тяжких слёз пролито; Зайти бы, хоть когда взглянуть, Но я громадный, из гранита, — И хата будет мне по грудь. Поднявшись над своею смертью, Я памятником стал немым, А так мне хочется, поверьте, Быть незаметным — Но живым.

Лозунг

Не школа была, а развалина, Зимой целый день не согреться — «Спасибо товарищу Сталин» За наше счастливое детство! Над головами над нашими, Над детством худым и бездомным, Стена транспарантом украшена И в раме портретом огромным. Искали щавель на проталинах, От голода некуда деться — «Спасибо товарищу Сталину За наше счастливое детство» Народа душа измочалена: Война, голодуха, аресты — «Спасибо товарищу Сталин» За наше счастливое детство

В тишине

Воспоминанье о далеком детстве В ночной остановившейся тиши — Надёжное испытанное средство, Пригодное для сердца и души. Из памяти опять всплывают зыбкой, Разлившись лёгкой теплотой в груди, И золотое солнышко с улыбкой, И лета серебристые дожди. Ещё и обретенья, и утраты — Всё впереди, и всё испить до дна. А я на нашей улице горбатой Под деревом играю у окна. Как девственно струится воздух синий! Как дышит изумрудная листва! И предо мной ещё никто не винен, И я ни перед кем не виноват.

Приозёрск

Как молодость минула скоро, И как далеки те места! Вокруг Приозёрска — озёра, Такая вокруг красота! Я целую вечность здесь не был, Не видел непуганых птиц. Ах, как высоко это небо! Ах, как этот бор голосист! Здесь вольно любилось и пелось, Здесь ласково пахла трава… А жизненный опыт и зрелость — Ещё впереди. Голова Не знает сомнений и споров, Прозрений, рождённых бедой. …Верните мне лес и озёра, И мой Приозёрск молодой.

* * *

Январь. Холодный ветер дует. Подчёркивая жизни срок, Летит на голову седую Такой молоденький снежок. А за метелью, за метелью, Как будто в воздухе паря, Мелькают чёрные шинели И золотые якоря. Они мелькают и мелькают, И исчезают иногда. Но снег на голове не тает — Не те года, не те года. Нет, на судьбу я не в обиде, Хоть жизни срок ужасно мал. Я столько январей увидел И снегопадов испытал. Но нынче я трезвей и строже Раздумываю, как мне быть. До января я снова дожил, Теперь до мая бы дожить.