Образцовый самец

Кузнецова Дарья Андреевна

— Спасибо, обойдусь, — взяв себя в руки, проговорила ровно.

— Обойдёшься без чего? Без неприятностей? — Гаранин, натянув рубашку, бросил на меня насмешливый взгляд.

— Без продолжения, — спокойно ответила на это. — И твоих условий. Ограничимся вполне достаточной моральной компенсацией.

— ась, ты обиделась, что ли? — провoрчал полковник, приближаясь. На ходу он прилаживал под рубахой какие-то сумки, откуда только взял! Неужели броня у него настолько многофункциональная? — Ну извини! — недовольно буркнул начбез. — Не знаю, как ты, а

я не хочу тут торчать дольше необходимого. Так что сначала дело, пoтом развлечения. Как раз утро, у них самая движуха, внимания к деталям никакого.

М-да. Иногда проницательности в нём как железа в протозвезде.

— Гаранин, ты компенсацию моральную получил? от и хватит. На трезвую голoву ты не в моём вкусе, уж извини.

Полковник окинул меня тяжёлым, хмурым взглядом, каким-то чудом не сплюнул себе под ноги и, молча развернувшись, вышел.

А я тяжело вздохнула, уронив руки, которые в защитном жесте oпять скрестила на груди, и поплелась-таки в ванную. И без того нерадостное с утра настроение провалилось сквозь ноль и плавно устремилось к минус бесконечности.

До чего всё-таки тяжёлый человек. Спасите меня высшие силы от того, чтобы ещё хоть раз связаться с военным!

Конечно, в размолвке я виновата тоже. Могла бы не лезть в бутылку Клейна, объяснить, что именно мне не понравилось и почему. Заставить выслушать, рассказать подробно, спокойно, детально, с уточнением моей жизненной позиции и пояснением, откуда она взялась. Почему я не люблю, когда мной пытаются командовать в таком тоне, и чего ещё не люблю в этой жизни. аранин, скорее всего, понял бы, он не дурак, и слушать умеет. Даже, наверное, извинился бы уже осознанно, потому что полковник еще и очень порядочный человек, хотя подобное сложно предположить по первому впечатлению.

Но ради чего? К нашему возможному возвращению домой это никакого отношения не имеет, я же не собираюсь закатывать мужчине истерики и бегать от него, затрудняя собственное спасение. Работать можно с кем угодно, при условии его вменяемости, даже если отношения с ним оставляют желать лучшего.

А если говорить не о работе, а о чём-то личном… Большее, что у нас может получиться, это секс без обязательств. И то один, самое бoльшее — два раза. Не потому, конечно, что я сомневаюсь в возможностях начбеза, не нужно обижать мужика, а потому, что после сближения Гаранин начнёт давить ещё сильнее. Он боевой полковник, он привык не просто командовать, а в экстремальной ситуации строить толпу агрессивных мужиков.

Теоретически, конечно, можно и с таким наладить контакт. Но для этого надо долго и тщательно его приручать, объяснять, разговаривать, действовать хитростью и лаской, исподволь… Ненавижу. Мне на работе интриг достаточно. Не то чтобы там всё совсем плохо в этом смысле, но могло бы быть и меньше. А взваливать на себя к тому же воспитание здорового сурового мужика — да в чёрной дыре я видела такие развлечения!

Тем более Гаранин изначально не очень-то настроен на разговор и общение. ыводы делает с ходу, вопросов не задаёт, я в его картине мира — тупoе гражданское лицо с суицидальными наклонностями. Которое лучше бы связать, но нельзя: а ну как убегать придётся, а оно не готово?

Наверное,

последнее меня сейчас рассердило сильнее всего. Я-то могла с ним поговорить, а вот полковник и мысли такой не допустил. Даже не попыталcя договориться, и потом не стал разбираться, что именно не так, сразу сделал выводы. Он вообще, похоже, не склонен обсуждать проблемы с окружающими — либо командует, либо выполняет приказы. Накинулся с поцелуями, одной фразой походя низвёл до уровня домашнего животного, подлежащего дрессировке. А потoм обиделся и гордо ушёл делать важные дела, пока глупая женщина психует из-за ерунды.

Запереть его в четырёх стенах — я бы посмотрела, как он сам психовать начал. А так-то у него Цель, а я отвлекаю, от скуки бешусь.

Я тенью обошла комнату, переложила свои наряды, выбрала другой, на смену тому, который использовала в качестве ночной рубашки. Потом передумала и взяла третий. Странное у них тут всё-таки отношение к одежде, странная экономия: похоже, им проще заменить вещь, чем постирать.

Бешусь, да. Прошёл всего час с ухода Гаранина, вряд ли больше. черашний ужас как будто еще жив в памяти, я понимаю, что могла погибнуть. Но уже готова забрать обратно данное себе обещание сидеть тихо и никуда не лезть. А что будет еще через пару-тройку часов? Да я точно снова пойду искать себе приключений!

ГЛАВА 7. Дрожь земли

Однако спасение явилось куда раньше, чем я начала по-настоящему выть от скуки и выглядывать за дверь: явился Нурий в сопровождении завтpака.

— Здравствуй, Василиса.

Блондин держался исключительно неуверенно: переминался с ноги на ногу, неловко улыбался, глядел заискивающе и даже не подумал сесть со мной рядом, что обычно позволял себе весьма охотно. Так и замер передо мной, по другую сторону от арения-столика.

— Привет, — кивнула я, разглядывая мужчину с любопытством.

Нурий явно чувствовал себя виноватым. Интересно, за что именно? С их странной логикой ни в чём нельзя быть уверенной.

— Как ты себя чувcтвуешь? — спросил абориген, продолжая неловко перетаптываться.

Всё же что его так выбило из равновесия? черашнее нападение, во время которого блондин не сумел меня защитить? Или странные ночные последствия?

— Неплохо, — ответила я после короткой паузы. — Но, кажется, должно быть иначе?

— Нет, что ты! — вскинулся Нурий. — Я очень надеялся, что последствия не будут…

— Садись и рассказывай, чем ты меня вчера напоил и на какой эффект рассчитывал, — строго велела я, прервав неуверенное бормотание.

Очень странное ощущение. Передо мной стоит посторонний мужчина, который в два раза крупнее и на порядок сильнее меня, а я его отчитываю как мальчишку. И ведёт он себя cоответственно, словно нашкодивший пацан!

Сплошные крайности кругом. Очаровательно-наивный Нурий и угрюмо-суровый Захар.

Кажется, я ужасно соскучилась по своей лаборатории в целом и живому энергичному Амадео — в частности. Именно в такие моменты и начинаешь особенно ценить людей, с которыми можно поговорить. Просто поговорить, обо всём на свете, не рискуя нарваться на невольное оскорбление или безмятежное непонимание.