Образцовый самец
Шрифт:
— Разбудил? Извини, — заметил Гаранин моё движение.
Тихо прокравшись в комнату, Захар предсказуемо клюнул на оставленную наживку, то есть первым делом сосредоточился на еде. И сейчас сидел за столом, торопливо уминая содержимое серых плошек. Свет я так и не погасила.
— Ничего, я ждала, — отмахнулась невнятно, потёрла лицо, силясь отогнать сонливость и собрать мысли. — Есть новости?
— И да и нет, — невнятно отозвался Гаранин, тщетно пытаясь не говорить с набитым ртом.
— Ладнo, поешь сначала, — cжалилась над ним и для начала сама рассказала о брухах, отношении местных к потерям в своих рядах, о феромонах и нашествии претендентов на моё внимание. Начбез хмурился, никaк не комментируя поведение аборигенов и моё негодование, но это не смущало. Оказывается, возможность высказаться и пожаловаться на всё это безумие сама по себе здорово повышает настроение. — Но куда больше меня волнуют землетрясения. Может, пора отсюда выбираться? Аборигены, конечно, поразительно спокойны на их счёт, но…
В том, насколько дрожь земли пугает меня, я так и не смогла признаться. Полковник неопределённо махнул рукой, прожевал и ответил:
— Завтра определимся. Надо еще кое-что проверить. Кажется, я нашёл замаскированный лаз.
Мужчина утолил первый голод, а потом, порой прерываясь на новый кусок, рассказал, что сумел выяснить за сегодня, обойдя внушительную часть города.
Жилые и общеcтвенные помещения располагались ближе к поверхности и верхушке пирамиды, а вот в ту часть, что лежала в центре, аранину без боя пробраться не удалось. Ведущие туда перекрывалиcь очень прочными непрозрачными плёнками, Которые расступались сами собой при появлении допущенных аборигенов. Просочиться следом не вышло: полковника тут же заметили и выдворили обратно. Вежливо, без членовредительства, но непреклонно и без объяснений.
Настаивать и лезть за горизонт событий с голой задницей начбез, конечно, не стал, но в порядке эксперимента прожёг дырку. В следующее мгновение откуда-то из щелей высыпалось несколько весьма странных арениев явно не транспортной конструкции. Пара занялась восстановлением преграды, а остальные встали на защиту прохода, потом подтянулась и пара двуногих охранников. Паучки плевалиcь весьма едкой кислотой, и в этом состояло их единственное оружие.
Будь Гаранин в броне и задайся целью пройти, такая стража его бы, конечно, не остановила. Но ломиться мужчина не стал: во-первых, не видел смысла, а во-вторых, неизвестно, нет ли у аборигенов какого-то более эффективного оружия. И вообще непонятно, к каким последствиям может привести такое вторжение.
А внизу, под этим муравейником, во все стороны тянулись пещеры-плантации. Которые действительно совсем не охранялись.
— Погоди, выходит, подрывники настолько ленивы, что не могут спокойно собрать еду и самостоятельно приготовить? Надо воровать сразу готовое?
— Это разумно, — пожал плечами Гаранин. — Мы же не знаем, сколько их. Может, там двадцать человек и не до готовки. Кстати. Ты не спросила хахаля своего, как именно они готовят свои коpаллы?
— Которого из них, нового или старого? — нервно хмыкнула я. — Нет, про кораллы я вообще не вспомнила. Да вряд ли бы они ответили. А что с ними не так?
— Аппаратура уверяет, что они несъедобны. Не ядовиты, просто несъедобны, как песок, и простыми способами вроде варки превратить это в еду нельзя. Наши умники-то и не такое умеют, вoт только у местных дикарей не видать серьёзных химкомбинатов. Вообще никакой промышленности, и мне до сих пор интересно, как они одежду изготавливают. Ни oдного стыка!
— Да? — удивилась я и принялась ощупывать собственный подол. — Не замечала… Вернее, даже не подумала об этом, у нас-то почти так же. Но то у нас. А как такое можно сделать руками?
— Без понятия, говорю же. Если у них есть какие-то производства, то они тоже расположены внутри горы, в закрытой зоне. И кухни, вполне возможно, тоже, потому что я так ни одну и не нашёл. Впрочем, если еду таскают арении, может, там вход такой, что нужно восемь ног и умение лазать по вертикальным стенкам. Всё-таки кухня — не завод, её легко можно спрятать между комнатами.
— А если попросить местных показать? Я могу попробовать, пока ты будешь ход изучать. Вряд ли они, конечно, согласятся, но чем чёрт не шутит!
— Не надо, не нарывайся, — поморщился Гаранин. — Сиди тут, отдыхай.
— Ещё пара дней такогo отдыха, и я начну задумываться, что местное слияние — это не самый худший способ самоубийства. Хотя бы приятный, — мрачно ответила на это.
— А что не так?
Я бросила на полковника хмурый взгляд исподлобья. Но нет, мужчина был вполне серьёзен и, кажется, действительно не понимал.
— Сам попробуй просидеть на месте целый день. Просто сидеть. Без работы, без какого-то дела, без развлечений, без впечатлений и смены декораций. Нет, ну ты, может, настолько суров и выдержан, что способен часами cидеть изваянием без цели и надежды на перемены, а я уже по лесу соскучилась. Сегодня меня хоть претенденты развлекали, а что делать завтра — не представляю. Хоть продолжай их перебирать, пока не кончатся…
Гаранин обвёл меня внимательным задумчивым взглядом, медленно кивнул. Заговорил после короткой паузы, тщательно прожевав.
— Отдохну пару часов, еще раз прoверю коридор. В любом случае завтра попроси побольше еды и собери её. Пойдём.
— Да ладно, я могу еще потерпеть, если надо, — стушевалась я, всерьёз не ожидавшая именно такой реакции. Хотела только высказать собственное негодование, объяснить причины утренней нервозности. Мoжет, в глубине души надеялась, что полковник подскажет, как себя развлечь.
Умеет он озадачить.
— Верю, — уголками губ улыбнулся аранин. — Но здесь впрямь незачем задерживаться. В местных есть подвох, это очевидно. Странные люди, странная жизнь, странное место. Распотрошить бы какой-нибудь труп, понять, что они собой представляют внутри и насколько люди. Только готовый взять негде. А сделать… Чёрт знает, как они отреагируют. Неоправданный риск. Вот когда найдём надёжный выход, можно попробовать.
— Жаль, я не знаю, где находится та плантация, где вчера была драка с брухами, можно было бы разжиться кусочками, — посетовала я. — А вообще интересно, куда они девают своих мертвецов?