Образцовый самец
Шрифт:
Напрямую к пещерам, конечно, не пошла — так из местных никто не делал, и это неизбежно привлекло бы внимание. Сначала двинулась от своей полянки в сторону, по касательной к озеру. Потом приблизилась к узкому ручью, сбегавшему по камням, и умыла холодной водой лицo. Бояться микробов после всех этих дней на планете было уже поздно.
Возле ручья ко мне прилип один из местных с навязчивым предложением помощи, но избавиться от него удалось без труда.
Прошлась вдоль ручья с независимым видом, наклонилась к нему в ещё одном месте — и обнаружила, что в этой точке меня со стороны озера не виднo, от любопытных взглядов закрывали нагромождения камней. Немного выждала у воды, проверяя наличие погони: если кто-то наблюдал за моим брожением, то сейчас было самое время вернуть блудную овцу в стадо.
Показательно, что в этот момент безделье совсем не тяготило. Сидя на камушке, я искренне любовалась диким, первозданным пейзажем и слушала тишину, разбитую плеском порожистого ручья. Небо пестрело пунцовыми и фиолетовыми проплешинами облаков, над самым горизонтом из-под туч выглядывал густо-оранжевый диск солнца. Закат окрашивал скалы розовым, на котором синела негустая растительность и угловатые тени камней. Яркий, красочный, совершенно земной пейзаж. Где-то неподалёку протяжным свистом перекликались тo ли звери, то ли птицы.
Всё-таки какое же это наслаждение — побыть в одиночестве вне пустого и скучного каменного мешка, и как сильно меня дoпекла чрезмерная услужливость аборигенов, их навязчиво-совершенный облик, простые желания и небогатый эмоциональный диапазон. Легче становилось буквально на глазах, с каждой проведённой вдали от них секундой. Пожалуй, даже если меня прямо сейчас вернут обратно, эта передышка всё равно пойдёт на пользу.
Лагерь аборигенов был пугающе тих: ни громких голосов, ни других звуков. Меня так и подмывало выглянуть из-за камней, убедиться, что он всё еще на месте, что жизнь продолжается. А то начало казаться, будто все жители человейника замерли сломанными роботами — как тогда, при взрыве, — и в отсутствие наблюдателя жизни в этом месте просто нет. Один раз даже не выдержала, высунулась; конечно, всё там было нормально.
В мою сторону никто не смотрел и возвращать меня в лагерь не спешил. И через несколько минут я тихо, озираясь, двинулась дальше, к большой чёрной трещине, которая сейчас была скрыта за кустами.
Пробираться по камням, несмотря на небольшую крутизну склона, было неудобно. Мелкое крошево осыпалось под ногами, и хорошо ещё, что мои ботинки из полиморфа могли образовать плотные, твёрдые подошвы. Не зря я выбрала дорогую, но самую универсальную модель — не ту, которая знала несколько фасонов и цветов почти одинаковых изящных туфелек, а ту, что умела, от удобных туфель на основательной танкетке до низких крепких ботинок.
Из пещеры дохнуло прохладой и сыростью. После закатного солнца глаза не сразу привыкли к сумраку, и я, осторожно пробравшись внутрь, некоторое время стояла вблизи выхода, таращась в темноту. Кажется, моя вылазка заканчивается, не успев начаться: фонаря-то нет. И осветительный камень я прихватить не догадалась.
Но вскоре взгляд привык и начал различать в глубине бледно-жёлтые, тускло светящиеся пятна и тёмные силуэты. Осторожно ощупывая ногой пол и выбирая место для следующего шага, я медленно двинулась дальше.
Свет давали кристаллы — точно такие, как использовались для освещения спален в городе. Включать их на полную яркость я не стала, чтобы не привлекать внимания, осторожно вынула ближайший из подставки и легко погладила.
Пещера оказалась неглубокой, и если тут были какие-то переходы, соединявшие её с соседними, то они надёжно прятались в складках породы. В слабом жёлтом свете предстали те самые тюки, которые свозили сюда арении. Вблизи оказалось, что они имели очень разную форму и размер и хранились тоже по — разному. Грушевидные, достаточно небольшие, были подвешены к стенам; штабелями лежали вытянутые веретёнца и большие ящики со скруглёнными углами; на каменном полу рядами выстроились неровные круглые комки.
Как-то совсем это не похоже на запасы продовольствия, вообще ни на что не похоже. И мысли в голову лезут всё больше неприятные, пугающие, на уровне нeлепых ужастиков. Поддаваться им не хoтелось: окажется, что это действительно еда, просто аборигены так хитро упаковывают её для сохранности, вот позорище будет!
Охраны почти не было. При моём появлении поднялись на лапки в разных концах пещеры несколько маленьких и совершенно круглых арениев, не похожих на знакомые уже столики на ножках, — наверное, именно о них говорил Гаранин. Но больше никакого беспокойства паучки не проявили, они явно не восприняли женщину как угрозу.
Спешно отступать я, конечно, не стала. Арении наверняка уже доложили о постороннем на территории, и скоро меня отсюда вежливо выдворят, надо разумно использовать оставшееся время.
Поэтому я подошла к ближайшему комку. Высотой сантиметров восемьдесят, тяготеющий по форме к шару, но с выпуклостями и достаточно глубокими впадинами на гладкой поверхности. Непрерывно дифференцируемой то есть, без острых углов и изломов.
Мысль зацепилась за привычное понятие и радостно поскакала придумывать уравнение для описания поверхности.
Я шёпотом ругнулась на этот дурацкий мир, в которoм у меня мозги потихоньку спекаются до состояния чёрного карлика, и на себя — за неуместные отвлечения. И опустилась на корточки рядом с тюком, чтобы приглядеться внимательнее.
На ощупь он оказался таким же, как полотнища для шатра — плотный, чуть шершавый нетканый материал, который почти не растягивался и слегка пружинил. Рвать его я, конечно, не стала, да и нечем было, но через материал попыталась ощупать содержимое. Всё, что я могла сказать — внутри предмет сложной формы или несколько достаточно крупных предметов. Выпуклости возникали на твёрдых участках, где материал плотно облегал содержимое, а под впадинами ощущались пустоты.
Я начала остро жалеть об отсутствии ножа и решимости вскрыть оболoчку, чтобы заглянуть внутрь, когда тюк под пальцами вдруг дёрнулся.
С судорожным вздохом я отшатнулась, упала, отползла на метр. Осветительный кристалл запрыгал по камням, жутковатые ломаные тени — по стенам. Не отводя взгляда от тюка, попыталась нашарить какое-нибудь оружие: это же пещера, должны же тут быть хоть какие-то камни!
Булыжник действительно подвернулся под руку. Хороший, удобный, вытянутый, с три моих кулака размером. Я замерла на полу, сжав холoдный и колкий кусок породы, продолжая напряжённо следить за непонятным мешком. Потом сообразила, что он здесь такой не один, поспешно вскочила. Быстрым взглядом окинула пещеру, хаотически выхватывая отдельные объекты.