Общая теория права. Учебник

Поляков Андрей Васильевич

Итак, нормы становятся правовыми тогда, когда получают коммуникативный смысл и значение, т. е. когда они объективно получают признание со стороны общества в качестве оснований для прав и обязанностей субъектов и реально их таковыми наделяют. Но нормы создаются в результате интерпретации различных правовых текстов (как первичных, так и вторичных). Поэтому существование, например, законов, которые содержат правила или невыполнимые, или никем никогда не выполняемые, говорит о том, что в этом случае правовой нормы не возникло и право отсутствует. Но и фактические отношения, связывающие двух субъектов, с их точки зрения, правами и обязанностями, таковыми не являются, если они не нормативны, т. е. не вытекают из социально признанных правовых текстов – особых эталонов, критериев «права» и «неправа».

Именно социальная оправданность правовых притязаний, основанных на общезначимых нормах, определяет возникновение социально-психологического механизма их защиты, начиная от самозащиты

и заканчивая специальным механизмом государственного принуждения.

Право необходимо связано с принуждением, только это принуждение особого рода. Правовое принуждение имеет психическую природу и интеллектуально-эмоциональное (ценностное) обоснование. Право, рассмотренное как социально оправданные притязания одних субъектов на исполнение другими своих правовых обязанностей, всегда психологически принудительно. Психическое принуждение есть такое воздействие на сознание субъекта, которое определяет выбор требуемого варианта поведения. Ценностным основанием психического правового принуждения является наличие правомерного, социально признанного притязания на исполнение правовых обязанностей. Вследствие этого правообязанный субъект психически переживает связанность своего поведения правомерным требованием управомоченного. Таким образом, правовые обязанности необходимо носят психически принудительный характер. Психическое принуждение является специфическим признаком именно правовой коммуникации, в рамках которой нормативно должное не принадлежит свободному выбору, а закрепляется в виде обязанности, исполнения которой можно требовать.

Отличительная черта такого правового психического принуждения – его публично-коммуникативная направленность. Это означает, что управомоченный субъект, требуя от других исполнения соответствующих его праву обязанностей, выступает не только от себя лично, но и от всего общества, установившего и признавшего определенное правило в качестве общеобязательного. Именно в силу этих причин управомоченный вправе апеллировать к обществу и рассчитывать на социальную защиту в случае нарушения его прав, даже если формы этой защиты заранее не определены.

Все дальнейшее разнообразие средств принуждения (включая оспаривание, физическое воздействие и т. д.) зависит от конкретной разновидности права, от отношений, в которых оно воплощается, от заинтересованности общества в их поддержании и защите, т. е. от специфики правовых коммуникаций.

Возможность же физического принуждения в праве ограничена и связана в первую очередь с определенными видами правонарушений. Физическое принуждение представляет собой одностороннее воздействие на субъекта, которое совершается против его воли, что и отличает его от психического принуждения. Ограниченность физического принуждения в праве выражается в том, что государство не может физически принуждать к соблюдению права, а может лишь пресекать противоправные деяния, карать за их совершение и восстанавливать уже нарушенное право. Однако стимулом правомерного поведения может быть не только угроза наступления нежелательных последствий за совершение правонарушения, но и простое признание социальной ценности поведения, соответствующего праву, а также поощрение за совершение требуемых правовых действий. Следовательно, говорить о государственном физическом принуждении как сущностном признаке права нельзя, поскольку такое принуждение охватывает довольно узкий круг правовых явлений. Тем не менее в государственно-организованном праве, как в прошлом, так и в настоящем, в качестве эффективного способа защиты широко используется физическое принуждение.

Итак, онтологический статус права, его сущность и понятие, раскрывается через описание его структуры. Только наличие у социальной коммуникации правовой структуры – взаимной соотнесенности действий субъектов, обладающих коррелятивными правами и обязанностями, вытекающими из социально признанных правовых текстов, – позволяет говорить о существовании права здесь и теперь.

Таким образом, феноменолого-коммуникативный подход к праву связывает право не с какими-либо конкретными социальными фактами: государством, политической системой, организацией социальной власти, и не с абстрактными ценностями справедливости, свободы, равенства и т. д., а с человеком как homo communicatius (человеком коммуникативным).

§ 4. Виды права

Сделанный выше анализ феномена права приводит к выводу, что право не исчерпывается государственно-организованной формой своего бытия. Право представляет собой универсальное социальное явление, существующее на разных уровнях социального, включая интрасоциальные (например, внутрисемейные, внутригрупповые) и экстрасоциальные (например, межгосударственные) правовые порядки. Оборотная сторона универсализма права – его плюрализм.

Понимание

права как многоуровневого и гетерогенного (разнородного) явления характерно для современной, и в частности для социологической, юриспруденции, признающей факт правового плюрализма. Социологически ориентированные правовые концепции исходят из того, что в одно и то же время на одном и том же социальном пространстве могут сосуществовать несколько правовых систем, прежде всего государственная, но наряду с ней и другие, независимые от нее и даже соперничающие с ней. В августе 1997 г. в Москве состоялся XI Международный конгресс по обычному праву и правовому плюрализму, на котором, в частности, утверждалось, что правовой плюрализм сегодня стал общепринятым подходом в сфере юридической практики и теории, который «уничтожил» правовой централизм как научную теорию. В одном из основных выступлений на конгрессе подчеркивалось: «…какими бы ни были наши политические предпочтения, нам всем приходится иметь дело с ситуациями правового плюрализма. Существование иных правовых систем зависит не от факта их признания законами государства, но от эмпирически наблюдаемого факта использования людьми тем или иным образом нескольких систем права, что выражается в их поведении (выделено нами. – Авт.)». Сегодня происходит «осознание возможности существования других, в сравнении с государственными, систем права, которые временами и в некоторых местах могут быть даже более важными, чем государственное право. Из этого отнюдь не вытекает, что законы государства не могут быть абсолютно доминирующими в других местностях и в других сферах социальной и экономической жизни. Но в заключении, что нет нужды заглядывать за пределы законов государства, нет смысла». [36]

36

Бенда-Бекманн К., фон. Зачем беспокоиться о правовом плюрализме? Вопросы изучения и осуществления политики правового плюрализма // Обычное право и правовой плюрализм: Материалы XI Международного конгресса по обычному праву и правовому плюрализму (август 1997 г., Москва). М., 1999. С. 170.

Социальное право пронизывает все общество и охватывает самые разнообразные отношения в различных его сегментах и сферах. Специфика его генезиса заключается в том, что в отличие от права государственного, легитимация которого, как правило, связана с официальным опубликованием правовых текстов, легитимация социального права требует более длительных и в определенном смысле более сложных процедур. Становление социального права зачастую осуществляется через конфликт, который в системе права (как и в социальной системе вообще) играет не только негативную, но и позитивную роль. Для социального права, пожалуй, в большей степени, чем для права государственного, характерна «пограничная» ситуация, когда вопрос, с чем социальный субъект имеет дело – с правом или иными социальными отношениями, остается открытым. С этим связано и то обстоятельство, что в социальном праве несравнимо больше «слабых» правовых норм, чем в праве государственном. «Слабые» правовые нормы в отличие от «сильных» имеют латентный (скрытый) правовой смысл, который должен каждый раз специально выявляться в процедуре их интерпретации и последующей реализации. Такие нормы тестируются на социальную легитимацию эмпирически. Они могут быть недостаточно институционализированными вследствие своей аморфной текстуальной формы и соответственно обеспечиваются в большей степени самозащитой, чем организованной социальной защитой. Сказанное имеет непосредственное отношение ко всем разновидностям обычного права, будь это обычай этнический, корпоративный или международный. Соотношение между «сильными» (государственно-установленными) и «слабыми» (непосредственно социальными) правовыми нормами может быть таким же, как между центром и периферией культурного правового пространства (см. об этом главу VII «Правовая культура»).

Социальное право, как и государственное, может быть централизованным (универсальным, публичным) и децентрализованным (партикулярным, частным), официальным и неофициальным.

Социальное право может иметь различные внешние знаковые формы (текстуальные источники права), например, форму мифа, обычая, договора, доктрины, священного писания, правила, нормативного акта, предания, инструкции и др.

Централизованное социальное право существует в догосударственных и современных потестарных обществах (например, отношения, регулируемые правовыми обычаями, табу). Такое право поддерживается и защищается публичной властью общества.

Децентрализованное социальное право существует в различных социальных структурах и соответственно поддерживается и защищается этими структурами. В отличие от централизованного социального права оно не имеет всеохватывающего значения и не распространяется на всех членов социума; оно может иметь признаки как права публичного (административные и уголовные наказания, распространяющиеся, например, на членов потестарной социальной структуры), так и права частного (например, членство в политической партии или религиозной общине, договор помолвки и т. д.).