Община Св. Георгия. Роман-сериал. Второй сезон
Шрифт:
– Пётр Николаевич, Матвею Макаровичу плохо! Надо звонить срочно вот сюда! – она протянула клочок с цифрами.
Матвей Макарович поздоровался со старым знакомым. Уже не удивился, что Пётр Николаевич не ответил. Матвей Макарович всё больше склонялся к тому, что спит. Хотя настолько реалистичный сон он видел впервые за всю свою долгую жизнь.
Начальник станции тут же стал вертеть ручку аппарата. Спросил коротко:
– Что с ним?
Алёна Степановна не стала тратить лишние слова и изобразила пантомиму: закинула голову навзничь, раскинула руки, вытаращила глаза, замерла
– Бужу его, а он ни жив ни мёртв. Не шевелится, но дышит.
– Барышня! Соедините! – начальник станции сердито назвал в трубку цифры.
– Что вы, черти, людей зря тревожите? Зачем госпиталь? Я сейчас сам туда отправлюсь, сегодня же открытие торжественное, с ленточками. Я и на банкет приглашён, честь по чести! Сейчас, только проснусь!
Матвей Макарович крепко зажмурился и приказал себе проснуться. Но ничего не вышло. Он сжал кулаки от бессилия. Подошёл к столу и треснул по кособокой пирамиде бумаг. Те разлетелись. Алёна Степановна ахнула, обернулась. Кинулась собирать листы. Матвей Макарович обрадовался: никак заметила наконец, баба-дура!
– Это состав грузовой приближается. Вибрация. Я как раз собирался заняться, на честном слове держались. Оставьте!
– Это я, Алёнушка! – в бессильном отчаянии закричал Матвей Макарович. – Я бумаги сбросил, не вибрация! Я, не вибрация! Я – не вибрация!
Грохот нарастал. Состав приближался. Алёна Степановна выдохнула, перекрестившись.
– Я привычный… Община Святого Георгия? Тут супруга Матвея Макаровича Громова. Позовите мне кого посерьёзней!.. Что?.. Так извольте побежать и пригласить! – рявкнул в трубку Пётр Николаевич. Это ему было не привыкать.
– Торжество, вишь, у них, – объяснил он Алёне. – Человеку плохо, а у них торжество!
– Он же там и должен быть, на торжестве!
Алёне Степановне захотелось расплакаться, по-бабьи подвывая. Но Пётр Николаевич воздел указательный палец, призвав не распускаться, и начал что-то говорить, говорить. Он знал, как призывать к порядку. Знал, что такое женская истерика и как её гасить. Он знал, что такое взывать к разуму, а Алёна Степановна Громова была разумной женщиной. Заболтал, иными словами, не дав расклеиться. Матвей Макарович хоть и был на грани отчаяния, однако станционным начальником восхитился.
Вот к трубке подошёл «кто посерьёзней». Изложив дело, станционный начальник велел Алёне Степановне идти домой и ждать карету с лекарями. Немедленно выдвигаются.
На телефонный звонок, поступивший в клинику «Община Св. Георгия», ответила Бельцева Марина. Она две недели как выписалась из Царскосельского госпиталя и прибыла по адресу, обозначенному в визитке, что оставила ей Вера Игнатьевна. Больше, признаться, идти ей было некуда. Её приняли в младшие сёстры милосердия, с минимальным содержанием, но она была рада и этому.
О последнем месте службы вспоминать не хотела. Хотя и задолжали ей там за несколько месяцев, это не считая всего остального, о чём Бельцева предпочла бы забыть навсегда. Тем не менее Вера Игнатьевна потом передала Бельцевой и всю сумму, причитавшуюся ей как горничной, и бумагу с прекрасными рекомендациями, и отдельный листок о том, что никаких претензий к Бельцевой Марине господа не имеют. Марина была счастлива. Чистая койка, хорошая еда, доброе окружение и работа, нужная людям. Она немного боялась не справиться, когда клиника откроется. Но Ася Протасова, с которой Бельцева успела сойтись, уверяла, что научиться всему достаточно легко, и у Марины быстро получится.
Бельцевой очень нравилось говорить в телефонную трубку:
– Госпиталь «Община Святого Георгия».
Это звучало куда важнее, и приятней, и чище, чем «дом господ таких-то!»
Правда, выяснилось, что тут нельзя сослаться на то, что все заняты торжеством, и никто не подойдёт. Потому Бельцева побежала в сторону парадного входа, где и проходила церемония торжественного открытия клиники после реконструкции.
Фасад был отремонтирован на славу. И разоделись сегодня все в пух и прах. Вера Игнатьевна, чаще всего предпочитавшая мужскую одежду, была сегодня в великолепном женском наряде. Бельцева каждое утро и каждый вечер молилась за Веру Игнатьевну. Но она не понимала, как можно носить мужское, когда тебе так к лицу женское.
Даже начальник госпитальной конюшни, Иван Ильич, был одет с иголочки, причёсан, и сапоги его немилосердно скрипели. Марина Бельцева его, признаться, побаивалась. Он ей казался суровым, хотя абсолютно все свидетельствовали, что это не так.
Был весь персонал, все врачи, все средние и младшие, студенты и полулекари, представители всех служб. Присутствовали два важных господина, которых Бельцева не видала прежде, но с которыми была весьма почтительна Вера Игнатьевна. Один из них был явно побогаче, а второй казался из таких, что в университетах преподают.
Профессор Данзайр заканчивала речь. Бельцева выскочила на крыльцо и остановилась, не желая прерывать своего кумира.
– …Всё это стало возможным благодаря помощи Николая Александровича Белозерского. Великолепного человека и прекрасного гражданина! Хотя и богатого, – последнее профессор Данзайр произнесла с улыбкой. Присутствующие одобрительно рассмеялись. Вера Игнатьевна продолжила: – Именно ему предоставляется честь открыть нашу клинику после масштабной реконструкции. Без таких людей, как Николай Александрович, обновление невозможно!
Ася подала Вере поднос с хирургическими ножницами. Вера с поклоном поднесла поднос тому, кто выглядел респектабельным богатеем. Богатей Николай Александрович взял с подноса ножницы, поклонился Вере Игнатьевне.
– Благодарю вас, Вера Игнатьевна!
Но перерезать ленту не спешил, с несколько театральным недоумением он повертел в руках ножницы. Обратился к собравшимся:
– Княгиня Данзайр употребила слово «обновление». Замечательное слово. Любое обновление зиждется на созидании. Вы знаете, как серьёзно я сам отношусь к упаковке. На моё товарищество работают лучшие художники, великолепные мастера. Мне приятно, что во многих и многих домах Российской империи в моих банках-жестянках хранят всякую мелочь вроде пуговиц, открыток или ассигнаций.