Обыкновенная война
Шрифт:
– Товарищи офицеры, я построил вас в последний раз. Несколько часов тому назад написал рапорт на увольнение и приказом Командующего я уже уволен, – голос подполковника пресёкся, но он справился с собой, – спасибо за совместную службу. До свидания.
Фильчуков резко развернулся и быстро ушёл, оставив нас ошарашенными. Никто не ожидал такого поворота событий. Впоследствии, я узнал о содержании рапорта начальника штаба, в котором он выражал своё несогласие с «войной против народа».
Ну, а кто был согласен с ней? Ему было бы лучше написать, что в Грозном у него проживает вся родня и он поэтому не может ехать туда воевать. Но всё-таки это был сильный удар, так как Фильчуков пользовался высоким
Мы зашли в кабинет и расселись по своим местам. Впервые командир полка выглядел несколько растерянным. Он рассказал о сложившийся обстановке среди офицерского состава и выразил сожаление по данному факту, при этом он испытующе смотрел на нас, как бы задавая самому себе вопрос. – Кто следующий?
На следующий день – новый неприятный удар. Из Чебаркульского гарнизона приехало около десятка жён офицеров и прапорщиков. Было обидно и стыдно смотреть, как они подходили к строю, брали как пацанов за руки своих мужей и со словами: «Всё.., поиграли в войну и хватит. Поехали домой…» – выводили из строя, стыдливо прячущих глаза офицеров и увозили их домой. Приехала также и жена нашего замполита, нашла его в расположении батареи и сказала: – Алёша, поехали….
Смутившийся Алексей Иванович быстро завёл её в комнату отдыха офицеров. Сквозь щель в двери было видно, как Кирьянов взволнованно ходил перед сидящей женой и в чём-то горячо убеждал её, после чего она вышла из комнаты, едва сдерживая слёзы. Но всё-таки не выдержала, заплакала и уехала в Чебаркуль.
Подошедший Кирьянов отвёл меня в сторону: – Борис Геннадьевич, не беспокойтесь – я не сбегу. Солдаты поверили нам, и пойдут туда, куда мы их поведём. После этого уходить просто нельзя, иначе это будет предательство по отношению к ним. Открою вам секрет, меня к себе хотел забрать замполит полка, но я отказался. Мне нравится в нашей батарее и хочу именно в ней воевать.
Ничего не стал ему говорить, лишь молча, с благодарностью пожал руку старшему лейтенанту. За эти несколько дней я понял, что практически почти во всём могу положиться на Алексея Ивановича. И если бы он ушёл с батареи, мне было бы гораздо тяжелее работать в подразделение.
Началась чехарда с офицерами управления полка. На совещании вечером у командира, нам были представлены новые офицеры, взамен отказников. Так вместо подполковника Фильчукова начальником штаба полка был назначен командир третьего батальона подполковник Колесов, как мы его между собой звали – «Колесо». В свою очередь командиром третьего батальона был назначен, по его настоятельной просьбе, подполковник Мишин с Забайкальского военного округа, который сопровождал солдат оттуда. Были представлены и другие офицеры управления полка.
Но на следующем совещании, на местах этих офицеров управления сидели незнакомые нам офицеры. Командир полка с удивлением поднял самого крайнего.
– Кто вы такой, товарищ капитан?
– Товарищ полковник, я капитан Семёнов, назначен начальником химической службы полка.
– Не понял, – удивился КП, – а где тот, который вчера представлялся?
– Он сегодня был уволен приказом Командующего. Написал рапорт на увольнение. Назначили вместо него меня.
Командир тяжело вздохнул. Мы же только закрутили головами от удивления. Точно в такой же манере представились и другие офицеры, но такая чехарда продолжалась практически до самой отправки. Сегодня к нам присылают офицера, а завтра он пишет рапорт на увольнение. И тогда, ночью в каком-то отдалённом гарнизоне бежит солдат-посыльный к офицеру: через несколько часов офицер с вещами убывает в 324 полк. И неизвестно, сколько из-за этого произошло семейных ссор и драм.
Да, не совсем порядочно поступали офицеры, которые отказывались ехать в Чечню. Я понимаю так: сам не напрашивайся,
Во время совещания, командиру дивизиона, уже новый начальник штаба полка делает замечание за то, что дивизион не подал какие-то списки. Я наклонился к Андрею Князеву, когда он сел на своё место: – Чего Бондарь, списки вовремя не подал, не справляется что ли?
Андрей досадливо поморщился, но потом, опасливо кося глазом в сторону командира полка, зашептал: – Да, помимо того, что он как начальник штаба слабоват, а тут уже три дня его на службе нет. Послал к нему посыльного, вернулся солдат: говорит – больной.
А буквально через час, после совещания, я неожиданно столкнулся с капитаном Бондаренко за клубом арт. полка.
– Серёга, – обрадовался я, – ты что выздоровел? Тут твоего командира дивизиона сегодня на совещании драли за твою работу. Ну, теперь Князеву легче будет, а то он совсем разрывается.
Бондаренко суматошно и протестующе замахал рукой и деланно закашлял: – Боря, болею я…, здорово болею. Видишь, как кашляю. – Сергей опять показушно закашлял и даже слегка согнулся.
– И на Шпанагеля так кашлял, когда он меня вызвал. Мне надо минимум неделю чтобы выздороветь. – Бондарь опять озабоченно и показушно закашлял.
– Серёга, какая неделя? Мы через три дня грузимся. – Удивился я
– Боря, да куда мне ехать таким больным? Ты чего…, надо выздороветь.
Мне стало всё понятно и даже не интересно было слушать его дальнейшие оправдания.
– Сергей, ну чего ты юлишь передо мной? Ну, сказал бы ты мне: ну его на хрен всё, боюсь ехать в Чечню. Ты знаешь, я бы тебя понял и даже зауважал, что ты открыто и честно сказал об этом.
– Боря, да точно я больной. Не боюсь – болею. Ты гляди, какой у меня мокрый кашель. – Сергей попытался изобразить мокрый кашель, но у него ничего не получилось, а я лишь с досадой махнул рукой и пошёл по своим делам.
А дел было очень много, и они меня уже совсем вымотали. Я просто физически устал от постоянного напряжения и недосыпа. На следующий день, как обычно сидел на совещание в кабинете командира полка и пытался вникнуть в то, что он говорил. Но не мог: в тепле меня окончательно развезло и начало клонить в предательскую дремоту. Я откровенно «клевал носом» и добросовестно боролся изо всех сил с подкатывающейся дремой ещё и от того, что на месте командира полка сидел Командующий округом и самолично вёл совещание. Поставил локоть на стол, опёрся лбом в ладонь и ею же закрыл глаза, вторую руку с ручкой положил на блокнот. Со стороны казалось, что слушаю выступающего и готов всё записать в блокнот. Но на самом деле, я уже спал. От неосторожного движения соседа моя голова соскользнула с руки и с грохотом упала лбом на крышку стола. Я испуганно вскинул голову и увидел обращённые на меня взгляды, а недовольный Командующий повернулся к командиру полка: – Поставьте капитана, чтобы он не спал, когда Командующий округа говорит.
По команде Петрова вскочил, встряхнулся. Ну, думаю, теперь то стоя не засну. Не тут то было. Через две минуты закачался и заснул стоя. Меня повело и с шумом вновь обрушился на стол.
– Посадите его, – досадливо рявкнул Командующий, – он же разобьётся.
Командир свирепо посмотрел на меня и посадил.
– Чёрт побери, Боря, ну-ка, не спать, – приказал я себе. Встряхнулся и начал старательно таращить глаза на начальство. И так старался, что не заметил, как снова заснул и головой снова добросовестно стукнулся о стол.