Обыкновенный принц
Шрифт:
Обзор происходящего изменил градус, и среди танцующих Тео увидел смущённую, порозовевшую Альдинию в паре с седовласым полноватым мужчиной, с короной-обручем на голове и еле заметной тьмой, не успевающей за движениями своего хозяина. Принц отметил точно: Либерис Второй не сводил глаз с будущей невесты своего сына, слишком пристально, слишком ... по-мужски, так бы сказал Тео.
Музыка затихла, и принц поклонился Кассандре:
— Благодарю за танец.
— Помните о клятве, принц! — поклонилась юная Касси.
— Клянусь, — он приложил руку к сердцу.
“Ну, довольно танцев! Я
Принц внушал симпатию, и пока не верилось, что Хранительница другого мира оказалась правой относительно кровожадной магии Либериса Первого, чья душа путешествовала по телам его потомков.
Внезапно стало тихо и даже холодно. Померк свет. Тео попал будто бы в собор или незнакомый ему зал дворца. В нескольких метрах, посередине огромного помещения, стоял на каменном постаменте гроб, в нём покоился Либерис Второй. Несмотря на отдалённую картинку, Тео рассмотрел короля отчётливо.
У стены неподалёку застыла торжественая стража, вооружённая пиками, мечами, в шлемах с султанами и блестящих кольчугах да бархатных плащах, — одним словом, при полном параде.
За гробом стоял Либерис Третий, юный и статный, как из предыдущего эпизода. Но что-то новое появилось в его глазах. Он как будто старался не смотреть на лежащее перед ним тело отца, и когда невольно натыкался на него — что-то брезгливое проскальзывало в подёргивающихся кончиках губ. Короны на нём не было, она поблёскивала каменьями на бархатной подушке, которую сейчас держал в изголовье постамента незнакомый Тео седовласый мужчина возле другого, в похожей красной мантии и наброшенном на голову капюшоне, частично открывающем морщинистое лицо.
Принц был не единственным, кто созерцал неподвижное тело. Рядом с ним в ряд выстроилось несколько мужчин представительного вида. На их лицах Тео заметил не столько скорбь по умершему, сколько волнение, но пока было непонятно, какую важную часть прощальной церемонии хочет показать Кассандра.
— Именем нашего создателя, Алатуса Светонесущего, Жизне-дающего и Судьбу-определяющего! — торжественно гаркнул ликтор в красной мантии. — Да огласится воля Его величества Либериса Второго!
Мужчина развернул длинный пергаментный свиток. Кассандра, чьими глазами Тео наблюдал церемонию, повернула голову — и он увидел, что здесь, на самом деле, народа немало. Скорее всего, оглашение воли покойного было формальным, однако почему-то Кассандра нервничала. Находящаяся рядом Альдиния тоже.
Ликтор начал зачитывать витиеватое начало речи, намекающее на её продолжительность, и Тео мысленно ускорил её: “Если можно, то по сути, пожалуйста”.
Сон послушался, оборвал торжественную часть речи и резко “склеил” с финалом:
— ... мой младший и единственный сын, Исэйас Алфеус, потомок великого Набу-создателя, объявляется моим единственным и настоящим преемником — наследником и хранителем мира Алатуса, слугой нашего Создателя, от Северного моря до Южного, от Восточных границ Неизведанной Пустоши до Западных диких земель. Да совершится моя воля и будет проклят тот, кто посмеет противиться нашей воле!..
Альдиния слишком громко вдохнула с облегчением. Ещё немного, и в зале произошло долгожданное движение. Будущий Либерис Третий подошёл к ликтусам, на него возложили корону, вручили знак королевской власти — жезл, похожий на тот, которым пользовались летуны для укращения драконов, только украшенный драгоценностями. Казалось бы, всё важное совершилось, но тишина продолжала сохраняться.
И вдруг за спиной нового короля взметнулись две тени, похожие на крылья. И ликторы слегка склонили голову, как бы говоря, что наследие подтверждено, и сразу все присутствующие начали делать то же самое, только склоняясь ниже.
— Первый указ Его величества Либериса Третьего! — когда Тео думал, что всё важное закончилось, вдруг огласил ликтор. И правда, никто не сошёл с места, церемония, как оказалось, не миновала все необходимые этапы.
Новоиспечённый король откашлялся, его губы тронула торжествующая улыбка.
— Я продолжу дело своего отца и деда, традиции, которыми жил мир Алатуса испокон веков. Приказываю! В честь коронации Его величества Либериса Третьего Монетному Двору отпечать новые монеты с нашим ликом и раздать их безродным, нищим и всем нуждающимся по одному серебряку — во всём королевстве, от севера до юга, от запада до востока.
— Будет ли второй указ, Ваше величество? — уточнил ликтор.
— Подготовить Её высочество Альдинию-эве Хедуин Аллезию ан-Дисан к принятию титула Её величества.
Ликторы поклоном отметили согласие.
Та, чьё имя упомянули, вздохнула и тихо сказала: “Ох, Касси!”
— Подожди! — Касси её оборвала.
— Будет ли последний, третий указ от Его величества Либериса Третьего? — следуя какой-то местной традиции повторил ликтор.
— Именем Его величества Либериса Третьего, приказываю: предателей мира Алатуса, шпионов Алатерры и зачинщиков бунта, Тимеуса-эве, Вирилада-эве и Алримеуса-эве схватить, заточить под стражу, провести дознание и вынести им и их подельникам наказание, соразмерное преступным замыслам и деяниям...
Ещё во время озвучивания имён среди стоящих возле гроба мужчин произошло движение. Кто-то побледнел, кто-то пошатнулся... И едва указ был озвучен, один из мужчин метнулся к Либерису, но его перехватила стража:
— Ваше величество! Я не признаю вину! За что?..
— Тимеус, имей достоинство! Его величество не потерпит ненужных ему людей, не так ли? — усмехнулся другой бледный, но гордо вздёрнувший голову камерир.
— Касси! Святой Алатус! Что происходит? — среди общего ропота лепетала Альдиния.
Обвинённых выводили, а того, кто решился на коленях вымаливать прощение, вытащили, ибо он потерял сознание.
Так началось правление Либериса Третьего.
— Ну что ж, — сказал чей-то мужской голос рядом с Кассандрой. — Традиции и укрепление державности — неплохо. Из Исэйаса получится король не хуже его отца.
Касси обернулась. Сказанные слова принадлежали опекуну.
— Да, дядюшка, — язвительно “согласилась” девушка. — Не хуже Либериса Второго. И если бы он умел держать обещания, я бы почитала его ещё больше.