Очерки бытия российского
Шрифт:
Греческий философ III века д.н.э. Теофраст писал: - "В искусстве не все пункты должны быть педантично и нудно разработаны; что-то должно быть оставлено для изучения и выводов самого слушателя. Большого мастера отличает способность вовремя прекратить работу. Чрезмерная тщательность бывает вредна. Когда характеристика человека составлена так, что каждая фраза толкует о детали или представляет остроту, то её пригодность для подкрепления общих истин снижается вызываемым интересом к мелочам. Литература и живопись, опускаясь до микромасштаба сознания, стали уделять больше внимания занимательным деталям и мелочам, чем принципам и теориям".
Во "Всеобщей Истории" К. Вебер обобщил динамику греческой цивилизации следующим образом: "Мы видели, что греческий гений уничтожил и разбил мало- помалу строгие формы и узкие пределы восточной организации, распространил личную свободу и равенство всех граждан до крайних пределов и, наконец, в своей борьбе против всяких ограничений своей свободы, чем бы то ни было: традициями и нравами, законами и условиями - потерялся во всеобщей нестройности и непрочности".
Глубина вдохновения познания природы больших истин времен Гомера стала замещаться анархией разумного анализа многообразных подробностей событий. "Всплеск философии и морализма этого периода, как отчаянная попытка самосохранения от анархии инстинктов, явился предсмертной вспышкой греческой классической культуры". (Ницше). Такой ход эволюции менталитета древней Греции согласуется с гипотезой о чередовании на протяжении одной эпохи последовательных всплесков экстравертного восприятия природы, сменяющегося мезомасштабом времени Платона, характеризуемого максимумом расцвета греческой культуры. Затем состояние греческого общества стало опускаться до характерного для микроуровня, на котором человек воспринимает себя как свободный атом социальной среды, с ней не испытывающий связей.
(Раздел 4). "Рим - это мы. Рим живёт в нас физически. Это наш второй источник. Это как Пушкин - наше всё. За что ни возьмись - всё уже сделано. Рим строил государство. Рим строил гражданские учреждения. Рим строил право. Рим построил государственную правовую систему. Римские системы государственных отношений существуют до сих пор: империи, тирания, демократия" (П. Волкова).
Римскую империю, подчинившую в период своего наибольшего могущества все стороны гражданской деятельности (гражданин взял верх над человеком, как определил этот период Т. Грановский), постигла та же участь. Рим, как "государство свободных и для свободных", по словам Тита Ливия, формировался как общинное государство, явившее пример образцового решения конфликтов социальных и военных. "На древних обычаях и мужах держится Римское государство" (Цицерон). Древние обычаи были поставлены на первое место, а мужи на второе. История ранней и классической республики знает ряд героизированных политиков и военных. Тем не менее античные источники не называют ни одной личности, которая определяла бы римскую политику. Это создает впечатление коллективного руководства. То было время единства интересов плебса и аристократии. [23]. Это единство было столь развито, что общество терпимо относилось к инакомыслию, не видя в этом для себя угрозы. Высшими ценностями было в то время почитание богов и своего прошлого, честность, служение общему делу и воинская доблесть.
С расширением империи в Рим хлынул поток свободных граждан - иностранцев и освобожденных рабов самых различных профессий. Это в значительной мере способствовало экономическому процветанию империи. Но с другой стороны вызывало внутреннее социальное напряжение, которое в определенной степени подобно политическим проблемам в современном мире в связи с миграцией населения. Со временем вольноотпущенники стали пользоваться большим влиянием на дела государства. Такое смешение людей разных племен стало размывать единство империи. Как людей иного рода и племени, их ничто не связывало с традициями римской республики. Для противодействия этому явлению потребовалась идеология: "Ты - римлянин, пусть это будет твоя профессия: правь миром, потому что ты его властелин. Дай миру цивилизацию и законы, милуй тех, кто тебе покорен. И разбей тебе непокорных" (Вергилий). С этого начался упадок Римской империи.
Рим нёс цивилизацию в завоеванный им мир: от Рима поступали средства (часто как пожертвования) на строительство театров, храмов, дорог, водопроводов и многого, что делало городскую жизнь в провинциях не только сносной, но и привлекательной. Неся в мир цивилизацию, т. е. пытаясь сделать его себе подобным, Рим нёс вместе с тем разорения, связанные с разрушением установленных веками социальных и культурных связей и традиций в провинциях. Веря в свою цивилизующую миссию, Рим коррумпировал подвластные народы. Коррумпируя другие народы, Рим, тем самым, коррумпировал и себя. Падение нравов уже на рубеже нового летосчисления отмечали Вергилий, Гораций, Овидий. Стало наблюдаться пренебрежение старыми традициями, вытесняемыми требованием "хлеба и зрелищ", как это описал Ювенал в своей знаменитой X сатире. I век д.н. эры и первые два века новой эры были переходным периодом от расцвета римской демократии к исчезновению Римской империи. То был период гражданских войн и мятежей. От распада империя удерживалась жесткой диктатурой и богатыми трофеями победоносных войн, которыми власть расточительно делилась с армией и плебсом. Последнее коррумпировало народ и армию, превращая римлян, говоря современным языком, в общество потребителей. Вместе с этим надо отметить, что в большинстве своем диктаторы в управлении обществом , в той или иной степени, придерживались старых традиций римской демократии, что предохраняло от болезненных разрывов с прежней политической и гражданской практикой. Совершенствовалась юрисдикция; более четко определялись гражданские права и обязанности. Осуществлялась огромная помощь из казны государства, как и из личных средств, пострадавшим от довольно частых стихийных бедствий. Во время правления Марка Аврелия этическими идеалами Рима являлись личные достижения в службе в армии или администрации. Казалось, что будущее должно принадлежать этим жизнеспособным "новым римлянам". Но, вопреки логике нашего понимания истории, эта политика не спасла Рим от гибели. [23]. В конце концов, когда Рим оказался окружённым варварами и считанные дни отделяли его от разгрома, свободные римляне требовали уже не хлеба, а лишь ... зрелищ.
(Раздел 5). С падением Рима рухнул мир демократии и свободы греко-римского язычества. Тогда вновь были посланы поэты и философы искать Бога. И среди смешавшегося человечества началось смутное и радостное предчувствие нового рассвета. Вновь случилось, что завоеватель мира дерзнул покорить мир богу своей нации. И пантеон богов демократии и свободы, смешав человечество, распался. На смену ему вновь пришла мировая монархия единого бога, названная христианством.
Стереотипом современного исторического мышления является представление о Средних веках как времени одичания людей. На то были основания: христианство рождалось в атмосфере хаоса распада языческого мира. И вновь Европа вспенилась враждой разобщенных обломков былой Римской империи. За этой враждой скрывалось стремление к личной свободе, требующей личной независимости и господства. Таким видел этот период европейской истории Т. Грановский. Церкви приходилось налагать запреты на проведение военных действий и грабежей по определенным дням (обычно два дня в неделю), дабы хоть как-то предохранить людей от полного разорения. Государства рушились, дробясь на мелкие враждующие княжества. Дюрер аллегорически обобщил состояние общества того времени в серии гравюр "Апокалипсис", отражающей ожидание конца света. Но именно в средние века наблюдался высочайший накал духовной жизни и эстетического созерцания. [3, 7]. Ростки гуманизма наиболее интенсивно зрели в раннем христианстве. "Это было время поисков идеалов,"- писал Уайтхед. [5]. Это было время, когда ценой порой неимоверных усилий разума и духа люди пытались понять тайну природы в надежде научиться отличать правду от лжи, добро от зла. В те времена, говорил Шиллер, "боги были человечнее, а люди божественнее".
В своей первоначальной форме это была религия неистового энтузиазма и неприменимых на практике идеалов. Люди обитали в экстравертном пространстве бытия. "К счастью, эти идеалы сохранились для нас в литературе, которая была создана почти одновременно с зарождением новой религии. Они способствовали образованию не знающей себе равных реформ, которые явились одним из элементов развития Западной цивилизации. Прогресс гуманности может быть определен как процесс трансформации общества, при котором первоначальные христианские идеалы с возрастающей силой обретали реальность для его отдельных членов. Хотя общество к этому времени уже стабилизировалось, буквальная приверженность к моральным правилам, разбросанным по всему Евангелию, могла означать внезапную гибель. (Уайтхед). Эстетический идеал средневековья отображен на гравюре Дюрера "Св. Иероним в келье", передающей дух всепронизывающей любви ко всему живому. (рис. II-2).
Влиятельный историк, философ, астролог Марсилио Фичино (1433-1499) писал о своем времени: "Я ничего не слышу, кроме шума оружия, топота коней, ударов бомбард; я ничего не вижу, кроме слез, грабежа, пожаров, убийств". Его современник Джованни Пико отличался княжеским богатством и княжеским бескорыстием. За переводы книг с арабского он расплачивался арабскими скакунами. Он поражал воображение современников и потомков необыкновенно ранней одаренностью и ученостью. За свою короткую (31 год) жизнь Пико прошел путь от честолюбивого вундеркинда, баловня судьбы, до аскета, умерщвляющего плоть и раздающего бедным свои многочисленные имения.
Тонкий знаток средневековья У. Эко отметил, что тогда "люди жили в согласии с нормами благочестия, крепко веруя в Бога и искренне стремясь к моральному идеалу, который тут же ими нарушался с невероятной легкостью и простодушием. Нам бросаются в глаза противоречия этой жизни, и мы никак не можем примирить в одной системе и Элоизу, и героев Чосера, и Боккаччо, и Жиля де Ре. Люди средневековья стремились подчеркивать то, что сближает людей, преодолевая противоречия надеждой и верой". Средневековая жизнь, несмотря на её ужасы и суеверия, была в сущности весьма упорядочена. Это признавал У. Эко, как и нетерпимый к христианству философ Б. Рассел.
В средние века красота воспринималась как одно из имен Бога. Красивыми признавались не отдельные вещи или деяния людей, а гармония их со всем существующим, включая самого созерцателя. Нет ни красивого, ни уродливого самого по себе. Уродливое - это все то, что нарушает гармонию. В средние века не было изящного искусства. Но "низкое искусство" их времени не только приближалось к уровню изящного, но и охватывало более широкие сферы, открывающие для пытливого ума тропинки, ведущие в мир высоких мыслей, раскрепощая и превращая созерцание в радость. То было время, когда людей объединяла "гармонии таинственная власть" (Е. Боратынский), просветлявшая их взор.